– Значит, команда «ложись» была много раньше.

За что и получил подзатыльник от младшего лейтенанта Инны Лапиной, что можно квалифицировать как рукоприкладство по отношению к низшему по званию, несовместимое с честью советского офицера.

Поездки туда-сюда окончательно вымотали маму, кроме того, скоро весна, придется ездить по городу в форме, и она боялась реакции Леши. Конечно, он сочтет себя абсолютно униженным, откажется ездить, будет сидеть в казарме. И она решилась. Подруги ее отговаривали. Леше она ничего не сказала, чтобы не волновать, но записалась на прием к генералу.

Генерал ее встретил неожиданным вопросом:

– Твой опять чего-нибудь натворил?

– Натворил.

– Зря ты его тогда от строевой спасла. Думаешь, я не знаю. Я все хотел ему часов пять строевой влепить, да забыл.

– Ему-то за что? Я виновата. Меня и наказывайте.

– Наказывайте, – передразнил генерал. – Ты на него посмотри. Сутулый, ходит, ноги еле поднимает. Ему надо строевой подготовкой заниматься, а ты его от строевой защищаешь.

– Я его не от строевой защищала, а от ползания по-пластунски.

– Передвижение по-пластунски развивает мышцы ног, живота.

– Ему приказали ползать по грязи. А я потом должна стирать его штаны и гимнастерку. Вы ведь, товарищ генерал, сами себе тоже обмундирование не стираете. Жена, наверное, стирает.

От такой наглости генерал опешил, потом расхохотался:

– И верно, не стираю. Жена стирает. Значит, ты не его, а себя защищала?

– Себя.

– Ну и что он еще натворил?

– Я беременна.

Генерал снова опешил. Потом спросил:

– На каком месяце?

– На втором.

– Как себя чувствуешь?

– Неважно. Мутит. Иногда температура.

– У моей внучки тоже так было. Но потом прошло. Ничего, и у тебя пройдет. В консультацию ходишь?

– Хожу.

– Надо регулярно ходить. Так какие у тебе вопросы?

– Первый вопрос. Можно по городу ходить не в форме?

Она показала себе на живот.

– Понятно. Ты офицер и имеешь право ходить в гражданском. А в положении тем более. Что еще?

– Товарищ генерал, я четыре раза в день еду в городском транспорте по полтора часа.

И она объяснила свои проблемы.

– И что ты конкретно хочешь?

– Чтобы его освободили от вечерних поверок. Прошу не за него, за себя. Из-за этих поверок я должна ночью полтора часа ездить через весь город одна. А я вам гарантирую, он никуда из дома не уйдет, спиртное употреблять не будет, не дам. Будет сидеть при мне дома. Он меня слушается, товарищ генерал.

– Верю, верю. Но нужно основание, закон. Постой.

Он спохватился:

– А вы узаконили отношения?

– Нет, – мама опустила голову.

– Почему? Ты не хочешь?

– Я хочу.

– Он?

– Не знаю.

– Он тебя не любит?

– Любит. Любит. Я точно знаю, что любит.

– Ну и почему?

– Он такой нерешительный.

– Ты на него подействуй.

– А как? А имею право заставить его стать «смирно», могу приказать пошагать по плацу, могу на гауптвахту отправить, а приказать сделать мне предложение не имею права.

– Ну про гауптвахту это ты хватанула. Мы не позволим. А насчет нерешительности. Это бывает. Он здесь?

– Нет.

Генерал вызвал дежурного капитана и приказал срочно привести Лешу.

– Товарищ генерал, мне неудобно.

– Садись.

Мама села. Генерал начал ее поучать:

– Когда он придет, я скажу, что ты хочешь ему кое-то сказать. А ты скажешь, что генерал разрешает женатым не приходить на поверку. Пусть догадается.

Потом генерал начал расспрашивать маму о ее семье, о Лешиной.

– Разрешите войти?

Это был Леша. На удивление мамы, вид у него был воинственный.

– Ты знаешь, кто это? – спросил генерал, указывая на маму.

– Так точно, знаю. Младший лейтенант Быстрова.

– Она хочет тебе кое-что рассказать.

И мама, и Леша молчали.

– Ты спроси ее.

Леша строевым шагом подошел к сидящей на диване маме и отрапортовал:

– Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться.

Мама вскочила, растерялась и молчит. Леша подождал. Потом повторил:

– Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться.

– Обращайтесь, – пропищала мама.