– Товарищ генерал сообщил мне, что вы хотите мне что-то рассказать.

Генерал следил за ними и с трудом сдерживал улыбку.

– Я хотела сказать, что товарищ генерал не разрешает тебе оставаться ночью дома.

Другого Леша и не ожидал.

Генерал не выдержал:

– Продолжай.

Мама и Леша стояли рядом, почти вплотную. Мама опустила голову:

– А еще он сказал, что разрешит только женатым.

– Вот женишься, тогда разрешу оставаться на ночь, – не выдержал генерал. – Естественно под полным контролем младшего лейтенанта.

– Так это зависит только от товарища младшего лейтенанта.

– А ты разве не слышал, что предложение делают мужчины? – генерал еле держался, чтобы не рассмеяться.

– Про гражданку слышал. А как в армии, не знаю. Особенно как в отношении старших по званию. Боюсь нарушить субординацию.

– В армии то же самое. И даже по отношению к старшим по званию. Можешь делать предложение.

Леша стал по стойке «смирно»:

– Товарищ младший лейтенант, разрешите обратиться.

Генерал не выдержал и захохотал:

– Ты на ком собираешься жениться? На младшем лейтенанте или на красивой девочке?

– На девочке.

– Тогда давай.

– Лилия Михайловна, вы не согласитесь быть моей женой?

– Соглашусь, соглашусь, – заторопилась мама.

– Тогда целуйтесь.

Когда они целовались, генерал вызвал капитана и задумчиво изрек:

– Тридцать лет в армии, но первый раз вижу, чтобы младший лейтенант с солдатом целовались.

В генеральской приемной уже сидела Ленка Карпова. Когда она услышала, что Лешу вызывает генерал, она бросилась искать маму и, не найдя, побежала в штаб. «Лильки нет. Придется опять спасать мне».

Набежали дамы из финансовой части. Одна из них в больших черных очках безапелляционно заявила:

– Срочно езжайте подавать заявление.

Мама не возражала, Леша тоже. Он только пробормотал что-то по поводу того, что на окончательную процедуру он предпочел бы явиться не в форме, а в цивильном. Другая дама замахала руками:

– Солдат расписывают без испытательного срока. Как приедете, сразу распишут.

Уже собирались уходить, как вбежал майор из строевой части и в качестве подарка молодоженам принес увольнительную для Леши на семь дней.

– А тебе, Лиля, полагается три дня отпуска, – сказал он, а подполковник из оперативного управления добавил:

– Плюс четыре дня за свой счет.

– Вообще-то в армии «за свой счет не бывает», но, раз подполковник сказал… – шепнула Ленке на ухо дама из финансовой части.

– Вам и деньги полагаются, – вступила другая дама из финансовой части. – Леше не шибко большие, а Лиле и на два кольца хватит и на платье. Когда предъявите регистрацию, получите.

На том и порешили. Ехать в ЗАГС вызвались две дамы из финансового отдела и майор из строевой части. Прихватили еще Петю Шумакова и компанией отправились в ЗАГС. Процедура заняла полчаса, а потом майор, пригласил всех и кафе.

Через два часа мама и Леша ехали на трамвае уже в качестве супружеской пары.

Купив кольца, насладившись неделей свободной жизни, вдоволь наигравшись в куклы, мама и Леша вернулись к работе.

Весна пришла рано. В середине марта ребята сняли шинели. И девчонки в первый раз начали показываться на людях в форме. Оказалось, не все так просто.

Если солдат под присмотром подруги безмятежно перемещался в городском транспорте как ребенок, чувствующий себя в безопасности под защитой матери и верящий, что мать его самая сильная, то подруга его сильной себя не ощущала. Ей тоже нужно было приветствовать офицеров, абсолютное большинство которых были значительно выше ее по званию. И если на солдата внимания офицеры не обращали, то на девочек в офицерской форме смотрели с интересом, далеко не всегда служебным.

При виде солдата и рядом девчонки в офицерской форме публика сразу бросалась защищать солдата. Оскорбления сыпались со всех сторон. Какой-то парень в трамвае спросил Колю Плакунова, которого сопровождала Лена Карпова: «Куда она тебя везет: к себе в постель или на гауптвахту. Если на гауптвахту, тебе повезло». Ну а то, что все они шлюхи, никто не сомневался, особенно бабки. И стыдили, как могли. «Что? Надоело с полковниками спать – на солдат перешла?»

Зато ребята изощрялись в остроумии.

Как-то Толик Михайлов ехал в трамвае с тишайшей Инной Павшиной. Кто-то спросил:

– Не обижает она тебя?

Толик вздохнул:

– Еще как! Вчера при всех на улице: «Смирно. Кругом. Шагом марш». Такой позор!

От удивления Инна открыла рот и не могла произнести ни слова. А Толик продолжал:

– А ведь были друзья, вместе учились, я за ней ухаживал. А теперь, когда меня разжаловали, она использует положение и глумится надо мной.

Слово «разжаловали» заинтересовало трамвай.