Черные глаза ферзенца сверкали, когда он следил за удаляющейся спиной акросийки.

Эмоции, связанные с глубоким взглядом, были сложными.

Диана Эрскин, которая была так же хороша, как враг, и единственная женщина, достаточно смелая, чтобы посмотреть Карлосу прямо в его бездонные глаза.

Только она не выказывала по отношению к нему никаких собственнических эмоций или волнений. Она была хороша в том, чтобы застать его врасплох своим безразличным либо воинственным лицом.

Карлос жадно следил за Дианой и за меняющимися эмоциями на лице императора. Однако не он один следил за происходящем.

Люди следили.

Пенелопа следила.

Михаэль следил.

Следил каждый кто мог дотянуться взглядам до неё.

Диана Эрскин

Я почувствовала некоторое сожаление, и заметила, что вокруг меня воцарилась тишина.

Я мысленно одернула себя и увидела, что император смотрит на меня.

То, как мужчина молча смотрел, было слишком неловко и обескураживающе.

– Приветствую вас, Повелитель. Солнце и защитник Империи, верю, что вас будут восхвалять вечно.

Повторив каждое сделанное женщинами его семьи движение, я встала на колени в ожидании, когда тот протянет мне свою руку. Однако он не торопился и продолжал молча смотреть.

Любой дворянин спокойно ждал бы, пока император заговорит, но я чувствовала, как на меня давит этот взгляд, поэтому в конце концов осмелилась заговорить первой:

– Позволит ли Император Ферзена завершить приветственный ритуал?

Он как-то резко протянул свою руку, а после перебросил свирепый взгляд мне за спину и прошептал не глядя:

– Как тебя зовут?

Его голос был угрожающим, но после того, как я поцеловала его руку и подняла глаза, его же показался мне странным. Он словно испуган, удивлен и рад одновременно.

– Диана Эрскин.

– Диана Эрскин… – будто пробуя на вкус мое имя он повторил его, а после голос его чуть дрогнул. – Откуда у тебя этот кулон?

Вот черт!

Понятно теперь, зачем Карлос настоял на кулоне.

Почему я вообще его с собой брала, спрашивается?!

– Это подарок бабушки.

Мне было страшно поднимать на мужчину взгляд, потому, я смиренно сидела на коленях у его ног и ждала, когда меня отпустят восвояси.

– Твои знания ферзенского языка хороши… Для акросийки.

– Благодарю, Повелитель.

Благодаря изучению культуры Ферзена до отъезда, я прошерстила половину отцовской библиотеки в поисках информации. И каковым было мое удивление, когда я обнаружила, что, не зная, ферзенского алфавита, понимала, о чем говориться в книгах и сносках. Пусть не с первой секунды и пусть с большими стараниями вспомнить то, чего не знала, но понимала же!

За две недели я умудрилась разобраться в правописании и звучании алфавита, пользуясь только текстами и словарями, научилась говорить на этом языке. Этот язык был чем-то похож на итальянский вперемешку с испанским, а так как в своей прошлой жизни я изучала итальянский, ферзенский дался мне достаточно легко.

Подозреваю, что Диана была обучена грамоте не только своей страны, но и соседствующих стран. Мне оставалось лишь освежить воспоминание и навыки, как было с танцами.

С каждым разом Диана открывается для меня с других сторон.

Однако это казалось мне странным. В смысле: зачем маркизу давать дочери такое углубленное образование, когда та была заинтересована лишь чаепитиями, безвкусной модой, сплетнями, заговорами и, конечно же, Декстером?

Вариантов ответов у меня была масса, но в случае Дианы, я остановилась на самом очевидном.

С самого рождения Тобиас уже знал, что его старшая дочь станет женой герцога, посему ей полагалось достойное образование.

Однако, даже в таком случае я не поняла зачем ей нужно было учить ферзенский? Непонятно....

Император протянул мне руку в жесте помощи, и приняв её я с легкостью встала на ноги.

Ощущая как мне в затылок, упираются чужие взгляды, я выдохнула и ушла прочь.

Первым меня встретил конечно же Карлос.

Он улыбался, словно демон.

Я планировала стать для него кем-то незаметным и в тоже время недоступным, но как же я ошиблась. Как ошиблась.... Глупо было полагать изначально, что он хоть немного адекватный. Кто ж знал, что этот ненормальный становиться одержим теми, кто им не интересуется.