На губах Мише расплылась мягкая улыбка.

— Они милые, — сказала она.

— Мм. Милые.

Может быть. Я еще не был уверен, что убежден в этом.

Ее глаза сузились.

— Для чего это ворчание?

— Ничего.

Она, конечно, знала. Какое-то время мы оба наблюдали за ними.

— Я думаю, что это правда, — заявила она наконец. — Я думаю, он любит ее.

Я посмотрел на нее. Она ответила мне тем же.

— Что? Ты думаешь, что из-за того, что он совершил несколько плохих поступков двести лет назад, он не способен любить?

Способен любить Обращенную женщину? Способен полюбить человека? Я чертовски сомневался в этом. Даже если бы доказательства, представленные мне, были, признаться, обескураживающе убедительными.

— Может быть, — сказал я.

— Я должна верить в любовь, Райн. Мир и так печален.

Мой взгляд скользнул на другую сторону бального зала, к единственной картине, оставшейся со времен правления Винсента. Одинокий ришанец, падающий навзничь, тянущийся к тому, что никогда не сможет вернуть.

Я издал нечленораздельный звук, затем прочистил горло и выпрямил спину.

— Меня не надо нянчить, — сказал я, указывая на банкетные столы. — Иди и поешь. Если я тебя хорошо знаю, ты мысленно разделывала этот пир с тех пор, как вошла в комнату.

Она хихикнула.

— Может быть, немного.

Она двинулась поцеловать меня в щеку, но я быстро отодвинулся, замаскировав это движение под то, что я снова взял в руки бокал с вином.

Потому что на эту вечеринку только что вошел Саймон Вазарус, и я вдруг стал бесконечно следить за каждым его движением.

И все же, даже если отвлечься, мелькнувшее на лице Мише обидное выражение перевернуло мое нутро.

— Я должен быть осторожен, — пробормотал я, бросив на нее пристальный взгляд. Она проследила за моим взглядом, и ее лицо ожесточилось.

— Это он?

Слова были холодны от ненависти.

Я не ответил. Я напряг все мышцы, чтобы создать аккуратный фасад — фасад, как я смутно осознавал, Некулая. Я не позволял себе смотреть прямо на Саймона. Но я чувствовал на себе его взгляд. Я чувствовал его приближение. Ощущал его близость, как будто меня преследовали.

Я ненавидел, что он заставляет меня чувствовать себя так.

— Иди, — сказал я Мише, более жестко, чем хотел, но мне меньше всего на свете хотелось, чтобы Саймон заметил ее.

Она проскользнула к банкетному столу, а я остался стоять, совершенно бесстрастный, когда ко мне подошли Саймон и его жена Леона. Казалось, в зале стало тихо — все понимали, чему они стали свидетелями. Краем глаза я увидел, как Кейрис очень аккуратно переместился за мою спину. Взгляд Вейла тоже пронзил меня насквозь, как копье.

— Ваше Высочество.

Этот голос и это слово вернули меня на двести лет назад. Как он говорил его Некулаю — всегда с таким сиропно-сладким почтением, всегда в благодарность за какой-то подарок, приглашение или пир. Иногда в благодарность за меня.

Наконец я позволил своему взгляду обратиться к ним.

Саймон был уже стар. В те дни ему было почти столько же лет, сколько Некулаю, и с тех пор прошли века. Но все же он был вампиром, а не человеком, и возраст его проявлялся лишь в нескольких серебристых прожилках в волосах, в далекой, нестареющей холодности глаз. Он пережил тяжелые времена. Может быть, он был худее, чем тогда, но, опять же, никогда его размеры не представляли угрозы.

Волосы его теперь были длиннее и спадали до плеч. Он сохранил бороду, похожую на бороду Некулая, даже после стольких лет — к коричневому цвету примешивалось несколько седых пятен. Одежду он, судя по всему, купил новую. Он был хорошо одет, как и Леона, высокая стройная женщина с волосами цвета вороньего крыла под его рукой.

Несмотря на то, что я напрягся, их вид в такой близости вызвал бурную реакцию — физическое ощущение, охватившее меня крепкой, внезапной хваткой.

Давно я не испытывал страха так первобытно. Я тут же отпрянул назад, но, возможно, было уже поздно — на мгновение я был чертовски уверен, что он должен был учуять мой страх.

Я засунул этот страх глубоко, очень глубоко, и залил его своей ненавистью. Я думал об Орайе, о ее разъяренном лице и о том, как она плевала в глаза тем, кто мог убить ее одним щелчком пальцев.

Я не мог лгать себе и говорить, что у меня есть вся эта смелость. Но я мог притвориться, что это так.

Я одарил Саймона и Леону приятной, ленивой улыбкой.

— Добро пожаловать, Саймон. Давно не виделись. Рад, что ты наконец-то смог отправиться в путь.

Я практически чувствовал затылком взгляд Кейриса за эту выходку. Но, черт побери, пусть Саймон клюнет на приманку. Посмотрим, может, он сорвется.