— Зачем? — спросила я. — Это еще одна вещь, которую ты хочешь, чтобы я сделала для Септимуса?

Тень гнева, промелькнувшая на лице Райна, была мимолетной, но заметной.

— Нет.

— Тогда зачем ты вручил мне такое оружие и хочешь, чтобы я им воспользовалась?

После того, как я выступила против него. После того, как он так ясно дал понять, какую роль я должна была сыграть.

Вручить мне это оружие, да что там, даже дать мне понять, что оно все еще существует, — было откровенно глупым поступком.

Он просто сказал:

— Потому что ты права.

Я столько раз говорила себе, что больше никогда не позволю Райну удивить меня. И все же мы были здесь.

— Потому что то, что ты сказала в кабинете Винсента той ночью — это правда, — сказал он. — Нет оправдания тому, что я позволил Кроворожденным сделать с этим королевством. Септимус охотится на нас обоих. Я позволил манипулировать собой в союзе, которого я не хотел, в сделке, из которой я не могу выйти, и теперь мы, черт возьми здесь.

Он подходил все ближе, шаг за шагом, а я не отстранялась. Мне стало не по себе, когда он заговорил о том, что его заставили вступить в союз, но я все равно видела его лицо — видела тот самый момент, когда Анжелика была готова убить меня, а я смотрела, как Райн глядел на трибуны и кивал.

Еще один парадокс, с которым я не могла смириться. Райн убил моего отца, захватил мое королевство и заточил меня, но он сделал все это, чтобы спасти мою жизнь.

— Я знаю, что я права, — сказала я. — И что с того?

Слабая веселая улыбка промелькнула на лице Райна и исчезла через несколько секунд.

— И я хочу, чтобы ты помогла мне что-то с этим сделать.

— Если это очередная речь о…

— Нет. Это касается крови, Орайя. — Он не моргал. Его глаза не отрывались от моих. — Речь идет о том, чтобы выгнать Кроворожденных из нашего гребаного королевства.

— Они твои союзники. Те, на кого ты полагаешься, чтобы сохранить свой трон.

— Союзники, — насмешливо произнес он. И было что-то в том, как он произнес эти слова шепотом, что заставило меня осознать это.

Септимус манипулировал мной, чтобы проверить свою теорию, зная, что я никогда не буду сотрудничать с ним. И до сих пор я полагала, что Райн был с ним заодно, возможно, даже, что он спровоцировал это.

Теперь я вдруг поняла, что ошибалась.

— Ты не знал, — сказала я. — Ты тоже не знал ни о чем из этого. Зеркало. Нападение на оружейный склад. Кровь бога.

Выражение лица Райна подтвердило мою теорию задолго до того, как он заговорил.

Потому что в оружейной были ришанские войска, но не было Кроворожденных. Если бы Райн был вовлечен, то в ту ночь на базе должно было быть гораздо больше ришанских войск. Но они были так же неподготовлены, как и мы. В итоге он потерял столько же солдат, сколько и я.

Только Септимус вышел из всего этого невредимым, ослабив и ришан, и хиаджей, и теория Райна подтвердилась.

— Он та еще змея, — пробормотал Райн. — Он ничего мне об этом не рассказывал до самого конца. Я показал ему то, что он хотел увидеть. Вертел своим мужским достоинством. Кричал. Вел себя как большое и тупое воинское дерьмо. И тогда я согласился с ним, оказав ему достаточное сопротивление, чтобы это было правдоподобно.

Райн и его представления.

— Я заключил сделку, которую не могу разорвать, — продолжал он. — Я дал Септимусу многое. Но… независимо от того, найдем ли мы то, что ему нужно, он может даже не быть тем, кто сможет это использовать. В Доме Ночи есть и другие вещи, не менее могущественные. Но чтобы овладеть ими, мне понадобится твоя помощь.

Я усмехнулась, а он поднял ладони.

— Полегче, гадюка. Дай мне закончить, — сказал он, прежде чем я успела заговорить. — Помоги мне найти кровь бога. Помоги мне выполнить нелепое задание Септимуса. Но потом я хочу, чтобы ты помогла мне использовать кровь, чтобы предать Септимуса и вышвырнуть этих ублюдков Кроворожденных из этого королевства раз и навсегда. А после этого ты вольна делать все, что захочешь.

Я снова усмехнулась.

— Все, что я…

— Все, что захочешь.

Я не хотела выглядеть удивленной. Матерь явно прокляла мое лицо.

Он мягко рассмеялся.

— Ты никогда не верила мне, но я никогда не собирался держать тебя в плену. Я прошу тебя, а не заставляю помочь мне. И после этого я даю тебе слово, что между нами все кончено.

— Чего стоит твое слово?

— Почти ничего. Оно пережило лучшие времена. Немного потрепано. Но это все, что я могу предложить, к сожалению.

Я уставилась на меч моего отца. Он умер, а кровь впиталась в меч, который лежал в нескольких футах от отца на песке в Колизее.