Вопреки всему, мое любопытство брало верх, просто потому что то, что он говорил, было таким… странным.

— Ты говоришь, что обнаружил… труп Аларуса?

— Я думаю, что Аларус уже нечто большее чем труп. Я думаю, что его останки, чем бы они ни были, распространились по всему Обитрэйсу.

— Почему ты так думаешь?

Он улыбнулся.

— Я нашел несколько. В Доме Крови.

У меня даже слов не было. Мои губы приоткрылись, но не было произнесено ни звука.

— Зубы, — добавил он, отвечая на вопрос, который я не смогла задать, будучи слишком потрясенной. — Всего несколько.

Зубы?

Я задохнулась:

— И что, черт возьми, можно делать с зубами Бога Смерти?

— Может быть, и не так уж много. Но с его кровью мы могли бы сделать многое.

— С его кровью?

Это было смешно.

— Да, — просто сказал Септимус. — Я подозреваю, что ее часть осталась в Доме Ночи, и что она может быть очень, очень полезной, если ее найти. И я подозреваю, что твой дорогой старый отец тоже знал об этом. — Он наклонился через стол, переплетя длинные пальцы, и ухмылка медленно переросла в оскал. — Я думаю, он знал об этой крови, и он использовал ее, а затем спрятал ее. А теперь ты должна найти ее для нас.

Я долго смотрела на него. Это было настолько смехотворно, что я даже не могла найти слов, ведь сама мысль о том, что Винсент, всегда практичный, всегда логичный, мог когда-то искать чертову кровь бога, была просто смехотворной.

— Ты действительно хочешь, чтобы я удостоила это ответом? — сказала я.

— У Короля Ночнорожденных когда-то была неплохая репутация. Близость с провидцами. — Септимус сделал ударение на слове «провидцы».

Смысл этого не ускользнул от меня.

Магия Ниаксии мало что давала в плане провидения, хотя говорили, что некоторые колдуны из Тенерожденных могли делать что-то близкое к провидению. Поэтому, когда вампиры интересовались магией за пределами возможностей Ниаксии, им приходилось работать с людьми, которые поклонялись другим богам — обычно с Акаэдже, богине неизведанного и единственным богом Белого пантеона, у которого были немного вежливые отношения с Ниаксией.

Некоторые короли Обитрэйса на протяжении многих лет держали у себя домашних провидцев, будь то провидцы Акаэджи или какого-либо другого бога. Было много полезных вещей, которые король мог сделать с помощью такой магии. Но я не могла представить Винсента одним из таких правителей — вампиром, настолько отчаянно жаждущим власти, что он давал монеты какому-то седовласому колдуну. Он не был особенно религиозен, но он также был предан Ниаксии и той власти, которую она ему дала.

— Я все еще не понимаю, о чем вы меня просите…

— Мы ничего не просим, — сказал Септимус. Очень вежливо, что еще больше меня разозлило. — Если Винсент нашел кровь бога, он, без сомнения, должен был позаботиться о том, чтобы только он мог ее использовать. А это значит, что ты нам нужна.

Все это было чертовски нелепо. Я не знала, почему они потрудились спросить меня.

Я скрестила руки, вздернув подбородок.

— Я отказываюсь.

— Взгляни на ситуацию под другим углом, Орайя, — сказал Райн. Его голос был холодным, спокойным, в отличие от него самого. Он наклонился ближе, прижав ладони к столу. Я не могла отвести взгляд от его ржаво-красных глаз. — Ты предала короля Дома Ночи, — сказал он. — Ты велела генералу хиаджей напасть на оружейный склал той ночью. Ты действовала против собственного королевства. А это не маленький список твоих дел.

Действовала против собственного королевства.

Эти слова и этот надменный тон, которым он их произнес, вывели меня из себя.

Я медленно поднялась и, наклонившись через стол в такт его движениям, посмотрела прямо ему в глаза.

— Разве это измена, — проговорила я, скривив губы в ухмылке, — действовать против захватчика? А может это всего лишь Наследник защищает свою корону?

Губы Райна дрогнули, совсем чуть-чуть.

— Хороший вопрос, принцесса, — сказал он. — Зависит от того, кто победит.

А вот и он, подумала я.

Это было по-настоящему.

Затем ухмылка с его лица исчезла, и на ее место вернулась маска ярости. Маска Короля Ночнорожденных.

— Не заблуждайся, тебе повезло, что ты жива, — сказал он. — И единственная причина, по которой мы можем сохранить тебе жизнь, — это твоя кровь. Так что хорошенько подумай, стоит ли отказываться от этого предложения.

— Мне это не нужно. Ты хочешь, чтобы я вскрыла себе вены и дала кровь моего отца, чтобы ты смог найти оружие для уничтожения моего народа?

От этой мысли меня затошнило. На самом деле меня тошнило.

— У тебя нет выбора, — сказал Райн, и на этот раз я чуть не рассмеялась ему в лицо.

Потому что после того, как несколько минут назад он сорвал маску, теперь я знала, что это было притворство, и я не боялась того, кем притворялся Райн.

— Нет, — сказала я. — Я не буду этого делать. Если ты хочешь убить меня и взять мою кровь, тогда вперед.

Несколько долгих секунд мы молчали, глядя друг на друга.