Эвелина повернулась к Райну, подходя к нему. Она не потрудилась прикрыться. Вообще-то, судя по тому, как она смотрела на него, с этим все еще ненасытным голодом, казалось, что она намеренно этого не делала.

Меня это раздражало больше, чем я имела на это право.

Его взгляд бесстрастно скользнул по ней, а затем вернулся ко мне.

— Скоро рассвет, — сказал он. — Прошу меня простить, поскольку я должен увести свою жену, леди Эвелина.

Эвелина игнорировала его, ее рука легла на его грудь. Я наблюдала за тем, как она прижимает к нему пальцы, и мне было трудно отвести взгляд.

— Скажи мне, узурпатор, — прошептала она. — Каково было ощущать последний вздох моего дяди? Мне так интересно. — Кончики ее пальцев прошлись по его переносице, по впадине скулы. — Ощущалось ли это как холод на твоем лице? Или наоборот тепло?

Однако мягко и вежливо Раин взял запястья Эвелены и убрал их, вместо этого вручив ей бокал для вина.

— Я не получил удовольствия от этой смерти, — сказал он.

И его взгляд скользнул по ее плечу в конце этой торжественно произнесенной фразы с гораздо большей правдой, чем я ожидала.

Он протянул мне руку.

— Пошли в спальню.

Эвелина отошла в сторону, все еще глядя на Райна с пустым, неразборчивым выражением лица. Я вложила свою руку в руку Райна.

И тут же вскочила, когда Эвелина разразилась безудержным хохотом.

Она смеялась, смеялась и смеялась. Она смеялась, откинув голову назад и осушив свой бокал вина, и она не остановилась, когда отвернулась и, пошатываясь, пошла обратно по коридору, даже не потрудившись надеть свое платье.

Когда ее голос затих в коридоре, Райн бросил на меня молчаливый, взгляд «ты слышишь это?»

Он наклонился ближе и прошептал:

— Я почти пожалел, что не прервал ее, просто чтобы посмотреть, к чему это приведет. Я не был уверен, собирается ли она соблазнить тебя или съесть.

Честно говоря, я тоже не была уверена.

— У меня все под контролем, — сказала я.

Он сжал мою руку, и только тогда я поняла, что дрожу. Он надавил другой рукой на мою, словно успокаивая дрожь, но потом отпустил.

— Не могу дождаться, когда выберусь отсюда, — пробормотал он.

Глава

22

Орайя

Лахор был пока не очень полезен.

Эвелина дала нам всем апартаменты, расположенные близко друг к другу. Они когда-то были великолепными апартаментами, но теперь были пыльными и кишащими крысами, с треснувшими окнами, через которые на кафельный пол попадали капли ночного дождя. Когда Мише откинула покрывало на своей кровати и оттуда выбежало несколько тараканов, она просто посмотрела на это с выражением абсолютного отвращения на лице, вернула одеяло на место и ярко сказала:

— Думаю эта комната подойдет Септимусу.

Кетура находила это очень забавным. Думаю, это был единственный раз, когда я видела, как эта женщина смеется.

Не то чтобы мы много спали. В замке стало жутко тихо, даже для вампиров с их гораздо более высоким слухом. Тогда мы начали действовать. Мы прошлись по библиотекам, кабинетам, пустым спальням. Спутники Септимуса отлично умели незаметно пробираться по коридорам и приносить все, что хоть отдаленно напоминало о том, что может быть полезным. Вскоре наши покои были заполнены комически несочетаемыми предметами — книгами, украшениями, оружием, произведениями искусства, скульптурами. Все они были серьезно повреждены, воняли плесенью или ржавчиной. Все они были представлены мне с молчаливо поднятой бровью: «Ну что?»

После дюжины таких случаев я держала в руках полусгнивший атлас между двумя пальцами. Несколько жучков вылезли из-под страниц, раздраженные тем, что их жилище потревожили впервые за многие века.

Очевидно, это было оно. Ответ на все наши проблемы. Ключ к исторически неизвестной силе.

Я бросила на Септимуса бесстрастный взгляд, который, должно быть, сказал все, чего не сказали мои слова.

— Мы проделали этот путь, — сказал он, выпустив через ноздри дым сигариллы. — Немного терпения, голубка.

— Эвелина сказала, что Винсент никогда сюда не возвращался.

— Эвелина кажется не самой надежной персоной. Не хочу оскорблять хозяйку.

— Нет, — сказал Райн, — но она не похожа на ту, кто просто забудет о появлении дяди, которым она одержима.

— Если только она не скрывает это от нас намеренно. Он сохранил множество памятных вещей из этого места. Зачем ему еще это делать?

— Ностальгия? — предложила Мише, но даже она не выглядела убежденной.

Винсент не любил это место. Я подозревала это и раньше, а теперь в этом почти не было сомнений. Он был не из тех, кто ностальгирует по прошлому, особенно по тем его частям, к которым он не испытывал особой привязанности. Лахор определенно попадал в эту категорию.