Попялившись на нее с минуту, я стягиваю одеяло с жирафа и осторожно накрываю ее. Продует еще ненароком. Все же работает кондиционер.

Признательно засопев, Маша ерзает по кровати, а потом неожиданно перекидывает через меня руку, заставляя замереть. Я-то собирался уползти в кресло от греха подальше.

— У тебя такой живот твердый… — не открывая глаз, бормочет она. — Вот что значит высокий уровень тестостерона и хорошая усвояемость белка. Так бы его и облизала…

?

Glava 29

Маша

Проснувшись утром, я машинально трогаю себя за бедра. Мои бамбуковые танга оказываются на месте.

Улыбнувшись, я оборачиваюсь, но Тимура рядом не нахожу. И записки «Ушел за кофе» на соседней подушке тоже не обнаруживается. Покрутив головой по сторонам, я вижу его, спящим в кресле.

О боже! Неужели я пиналась во сне или пыталась закинуть на него ноги, чем вынудила уйти? Бедный Тимур.

Встав на цыпочки, я иду, чтобы поправить на нем сползший плед и, не дойдя, останавливаюсь. Щеки неумолимо краснеют. Тимур лежит в одних трусах. Я знакома с мужской физиологией, поэтому вид его эрекции не должен меня удивлять, но все равно удивляет. Интересно, ему не больно? Выглядит так, будто его пенис опух и ему в трусах очень тесно. Ну и какой же у него красивый живот! Так бы его и…

Покраснев от нечаянной мысли еще гуще, я наклоняюсь, чтобы поднять плед, и мы с Тимуром встречаемся взглядами. Мне неоднократно говорили, что я могу смотреть осязаемо. Все дело в том, что моя энергетика сильная и чистая.

— Привет, — шепотом говорю я, стараясь ненароком еще раз не взглянуть на его пенис, находящийся аккурат на уровне моих глаз.

— Ты чего тут… — Заметив очевидное, Тимур прикрывает себя рукой и выскакивает из кресла. — Доброе утро! Я — в душ.

Расстроенная тем, что, по-видимому, поставила его в неудобное положение, я отчаянно ищу способ загладить свою вину.

— Тимур, нет нужды смущаться. Твоя эрекция — это абсолютно закономерный физиологический процесс. К пяти часам утра уровень тестостерона достигает максимума и провоцирует прилив крови к пенису. Кстати, наполненный мочевой пузырь тоже вызывает рефлекторную эрекцию. Я прекрасно понимаю, что это никак не связано со мной.

— Спасибо, Маша, — приглушенно долетает из ванной. — Ты многое мне прояснила.

Очень довольная собой, я прижимаю плед к носу и, вдохнув запах Тимура, возвращаю в кресло. Между ног становится горячо и щекотно. Покраснев, я иду доставать из чемодана новую упаковку бамбуковых трусов. Шалунья-свадхистана безобразничает с самого утра.

_____

Тимур

Дождавшись, пока жираф как следует отплюется мне под ноги, я выключаю воду и выхожу из душа. Теперь даже голова стала соображать яснее. Понятия не имею, как монахи годами постятся и крышей не отъезжают. Хотя им конечно проще: они не спят рядом с полуголой Машей.

Обтеревшись полотенцем, я вижу, как мобильный вспыхивает видеозвонком от Марианны и, покосившись на дверь, принимаю вызов.

На экране появляется ее лицо в какой-то зеленой хрени. Догадываюсь, она практикует очередную косметологическую приблуду.

— Привет, Тим! Проснулся? Я тоже! Угадай, что?

— Что? — Я на всякий случай решаю убавить звук.

— Я сегодня встала на весы и… Та-да-ам! Я похудела на два килограмма! Это все бессолевая диета, прикинь! А я-то думала, что это херня полная, так же, как и интервальное голодание.

— Поздравляю. Еще новости будут?

— А че с голосом? — Марианна раздраженно щурится. — Ты типа стебешься надо мной, что ли? Не всех,между прочим, генетика в лоб поцеловала. Это ты можешь лопать все, что вздумается и кубанами на пузе хвастаться. А для кого-то быть стройной — это тяжкий труд.

— А для кого-то тяжкий труд — это работать. Все хорошо у тебя? Мне просто идти надо.

— Блин, ты хоть один день можешь нормально со мной поговорить? Умотал на две недели к морю своим тяжким трудом заниматься и вообще обо мне не вспоминаешь. Видимо, бывшая любовь все твое внимание заняла.

— Я вчера тебе писал, но ты была занята, — напоминаю я.

— Потому что качала задницу к твоему приезду. И че ты мне даже реакцию на фотку не поставил? Топик, кстати, новый. Так че там с этой Машей? Не дала она тебе еще?

— Что ты несешь, а? — морщусь я, непроизвольно трогая жирафа за голову. — И следи-ка давай за выражениями. Для разнообразия попробуй не только задницу качать, но и мозги.

Поняв, что выразился слишком резко, я хочу извиниться, однако лицо Марианны остается безмятежным.

— Ой, какие мы чувствительные. Что, уже и пошутить нельзя?

Вот почему мы отлично ладим. Потому что она отходчивая и легкая.

— Слушай, мне, правда, идти пора…

Договорить не удается, потому что в дверь раздается стук и жалобный голос Маши: