— Да?

— Тимур, — Маша жалобно шмыгает носом. — Ты уже наверное едешь домой, но… Просто знай, что я никуда не улетела.

Под пристальным взглядом Деда я вскакиваю. Ноги сами несут туда, где она стоит. За эти пару дней Маша превратила мое сердце в кровоточащий кусок мяса, а нервы —в хлипкую паутину, но в ту же секунду, как она появилась в зале, я все ей простил. Любовь не терпит мелочности. По-крайней мере та, которую я испытываю к ней.

— Тимур… — Ее плечи быстро поднимаются и опускаются, словно он плачет или делает разминку. — Ты молчишь, потому что не хочешь со мной разговаривать?

— Я молчу, потому что бежал к тебе со всех ног, — говорю я, тронув ее плечо.

Предполагалось, что фраза прозвучит эффектно, но от волнения она выходит из меня тихо и сипло.

Маша резко оборачивается и ее большие заплаканные глаза впиваются в мои. Если в этот момент можно было влюбиться в нее еще больше, я бы это сделал. Потому что она настолько красивая, потому что осталась, и потому что плакала из-за меня.

— А ты что тут делаешь? — Она смотрит растерянно. — Пробки на выезд из аэропорта собрались?

— После того, как ты меня морально уничтожила, твой дед пригласил в кафе, —поясняю я, не переставая ей любоваться. — У меня тот же вопрос. Что ты здесь делаешь и почему не сидишь в самолете?

После того, как я произношу это вслух, внутри екает. А что если Маша ответит, что ее вылет отменили и ней нужно переждать пару-тройку часов? Этот провал с большой вероятностью превратит меня в глухонемного импотента.

— Я поняла, что не могу улететь, — тихо произносит Маша.

От волнения я подаюсь вперед, что едва не наступаю ей на ногу.

— А почему?

— Вселенная всегда посылает нам знаки. — На ее лице появляется легкая улыбка. — Достаточно просто наблюдать. Сегодня их было особенно много. Мы с дедом Игорем доехали до аэропорта без всяких пробок, чего обычно не бывает в это время. На регистрации один парень пропустил меня без очереди, а в зоне досмотра прямо перед мной открыли новую секцию, так что я прошла в нее первой. Понимаешь, о чем я?

— Не совсем. Судя по рассказам, Вселенная выкатила тебе красную ковровую дорожку для благополучного возвращения домой.

— Именно так я и подумала! Вселенная дает понять, что я выбираю самый легкий путь — путь бегства. И это знак, что нужно дать нашим отношениям шанс и вернуться.

В этот момент я наконец понимаю всю суть эзотерики: любую случившуюся херню можно трактовать в своих интересах. И еще то, что душе Маши явно хотелось быть со мной.

— И я развернулась. На паспортном контроле меня правда не хотели выпускать, так что пришлось симулировать сердечный приступ. — Маша смущенно улыбается, тыча пальцем в дырку на легггинсах. — А еще я больно споткнулась… Но меня, как видишь, и это не остановило.

— Вижу… — Грудную клетку распирает от прилива сентиментальности. Она симулировала сердечный приступ и порвала штаны, чтобы выйти сюда. — Это ради меня?

— Знаешь, я когда сидела в зале ожидания и слушала мантры, вдруг увидела твою свадьбу, — продолжает Маша. — Только не со мной, а с какой-то другой девушкой. У нее были красивые рыжие волосы. Я попыталась мысленно пожелать тебе счастья, но у меня не получилось. Сначала я себя отругала за подобную эгоизм, а потом внезапно все поняла. Просто я не хочу, чтобы ты был счастлив с другой. Прости меня за это, Тимур. Я хочу, чтобы ты был счастливым именно со мной, каким бы сложным не был наш путь.

После этого признания было бы уместно сообщить, что Марианна не беременна, однако, Маша не дает вставить мне слова. В буквальном смысле. Когда я открываю рот, она затыкает его своей ладошкой и шипит «Т-с-с».

— Я два дня провела в медитации и мне необходимо выговориться. Тимур. — В ее голосе звучат торжественные ноты. — Знаю, что прошлые поступки дают основания усомниться в глубине моих чувств и, надеюсь, что услышанное, станет для тебя доказательством обратного. Я принимаю тебя со всем твоим прошлым и официально заявляю, что готова быть мачехой твоему будущему ребенку. Вот.

Я смотрю на Машу во все глаза. Все-таки именно сейчас я влюбился в нее еще сильнее. Щеки Маши пылают, грудь взволнованно вздымается. На ум приходят слова Деда о том, что она не готова воспитывать чужого ребенка, и я осознаю, на какой огромный шаг она решилась ради меня.

— Марианна не беременна, Маш. — Я нахожу ее ладони и сжимаю. — Сегодня утром она в этом призналась, после чего я сразу поехал в аэропорт.

— Не беременна? — Маша смотрит на меня так, словно впервые видит. — Как это?