— Ты ведь не под мухоморами сейчас? — Дед с подозрением щурится. — Повтори-ка, что сейчас сказала.

— Про сыроедческие батончики? — лепечу я, постепенно осознавая масштаб катастрофы. Если до Саши дойдет, что я так бездарно проговорилась, она…— Даже думать не хочу, что она сделает. — Там кокосовая стружка, масло какао, сироп топинамбура…

— Хупинамбора! — гаркает дед. — Отвечай по-нормальному: мамонт Саню обрюхатил?

От волнения меня начинает мутить. Я представляю, как разъяренная сестра врывается в мою комнату, срывает со стены карту желаний и рвет ее на мелкие части.

— Я… нет… То есть не знаю… — мямлю я.

— Игорь, ты видишь, Маша волнуется, — приходит на помощь Люба. — Не нужно на нее давить. Когда придет время, Саша сама все тебе расскажет.

— Короче, беременная она, — констатирует дед, расплываясь в редкой для него улыбке. — Наконец-то, блядь. А то я уже мамонта хотел к ветеринару вести, чтобы проверил его головастиков.

— Игорь! — Люба укоризненно качает головой.

— Чего Игорь? — Дед начинает взволнованно расхаживать по прихожей. — Третий раз твой Игорь прадедом станет. Билеты, что ли, в Бургерную пора покупать… Ох, не завидую я мамонту, конечно. Пузатая Саня его вампирить все девять месяцев будет… Но ничего, потерпит… Любит кататься — полюбит чинить.

— Дедуль… — жалобно пищу я. — Ты только, пожалуйста, билеты раньше времени не покупай и никому про беременность Саши не говори. Даже мама с папой еще не знаю…

— Так конечно не знают, — хмыкает он. — Сначала-то курица была, а потом уже яйца.

— Наседушка наша. — Приобняв, Люба легонько подталкивает его к кухне. — Давай я тебе чая налью с липой. А то ты что-то разволновался сильно, Игореш. Давление, не дай бог, скакнет.

— Ты лучше вискаря мне налей. Повод-то охренительный. Да хватит трястись, Мария. На первый раз прикрою.

— Спасибо. — Я с благодарностью ему улыбаюсь.

— А, Саня, между прочим, тоже поначалу в Бургерную от мамонта съебалась. — Дед смотрит на меня со значением. — Но вернулась под моим чутким руководством. И как хорошо все обернулось в итоге. Прожорливого мамонтенка скоро родит.

— Такой сентиментальный стал. — Люба тепло улыбается. — За всех вас радуется и переживает.

— За Машу не переживаю. Наша травоядная всех с костями сожрет и не поперхнется. Карлсон от нее уходил в соплях, а эта даже бровью не ведет. Вещи в чемодан покидала — и адьес, мясоеды.

— Это неправда, — возражаю я, опустив взгляд. — Просто во мне развито принятие.

— Принятие — это когда сидишь на жопе ровно и ждешь, когда труп твоего врага мимо проплывет? — кривится дед. — Так ты дождешься, Мария. Погорюет полгодика Карлслон твой долговязый и найдет себе новую Фрекен Бок. Будет ему борщи с пампушками ебашить и чай с липой заваривать. Как тебе такой расклад? Если не шевельнулось ничего, то значит, все ты правильно делаешь. Пошли чаю выпьем на дорожку, и погнали в аэропорт.

Glava 59

Тимур

Вдавив газ до упора, я еду в аэропорт. Откуда-то есть уверенность, что встретиться с Машей я непременно успею. Вера в милосердие и справедливость Вселенной докатилась и до меня.

Всю дорогу в голове крутятся слова Марианны о том, что если я не нужен Маше «с прицепом», то, скорее всего, не нужен и вовсе. А ведь что-то в этом есть. В своих-то чувствах к ней я уверен. Был уверен четыре года назад, и сейчас тоже. А вот что она испытывает ко мне, мы не обсуждали. Быть может, для нее я остался все той же интрижкой на лето, которой суждено было закончиться к концу августа. Вдруг все остальное я просто себе придумал?

От такого паршивого инсайта я испытываю легкий приступ тошноты. Если так, то лучше выяснить это прямо сейчас, чтобы не мучиться и не терять время. Четыре года достаточный срок, чтобы отгоревать несостоявшуюся любовь и продолжить жить дальше.

Дзынь! Дзынь! Дзынь!

Взглянув на телефон, я измученно прикрываю глаза. Звонит Эдик.

— Слушаю, — с наигранной бодростью отвечаю я.

— Ну что, Тимурка без команды, готовь ладошки, чтобы аплодировать, —слышится в трубке его самодовольный голос. — Нашли мы твоего крысеныша. Сидит сейчас обосанный у дяди в кабинете и сдает своих корешей. У них там целая банда, прикинь. Дядя мне еще спасибо сказал за наводку. Такое дело размотали.

Не поверив своим ушам, я едва успеваю вовремя затормозить на светофоре. То есть мое агентство спасено? Было бы несказанно глупо разбиться после такой новости.

— А деньги?

— Вернутся ко мне с процентами, — снисходительно хмыкает Эдик. — Дядя и не таких разводил. Короче, с тебя вискарь и карамельки.

— Карамельки? — переспрашиваю я, стараясь не звучать чересчур подобострастно. Хотя чего уж тут? Был бы этот хмыреныш рядом, я б его расцеловал. Даже неудобно немного, что Римма Марковна ему в кофе слюней напускала.