— Скучаешь? — насмешливо раздалось над ухом. Лестер едва заметно вздрогнул: «Началось!» Перед ним стоял Лашел, такой же, как и все братья, с бледно-голубыми, льдистыми глазами и волосами цвета темного серебра. Ледяные принцы, безжалостные и бессердечные, как бросали им в спину придворные. Леранэ, королевская семья, славились этим «ледяным обликом», еще сам Лисэн, родоначальник светлых эльфов и величайший король Рассветного Леса был таким. Из поколения в поколение темно-серебристые волосы и льдистые глаза стали отличительной чертой Леранэ, как и их не менее ледяной характер. Не даром по Рассветному Лесу уже много столетий гуляла поговорка: «Холоден, как королевская кровь». Многие простые эльфы и вовсе считали, что в жилах короля и принцев течет ледяная вода вместо горячей крови.

— Праздную, — сдержанно ответил Лестер, сильнее сжимая бокал с вином. Он знал, что Лашел просто так не отстанет, наверняка братьям наскучил бал в честь его свадьбы, а значит, они, как обычно, решили поразвлечься за его счет. Лестер заставил себя не оглядываться по сторонам в поисках спасения — а ведь только что его поздравляла целая толпа народа, которая тут же исчезла, стоило появиться рядом одному из старших принцев, — и продолжил смотреть прямо в безжалостные льдистые глаза Лашела.

— О да, тебе есть что праздновать, — со значением произнес тот, пригубив вино.— Остается лишь надеяться, что этой ночью ты не разочаруешь свою супругу.

— Мы поначалу хотели даже помочь тебе, — подхватил неизвестно откуда появившийся Ларет, — но Илинера больше напоминает холодную рыбу с человеческого рынка, чем эльфийку, которой мы могли бы уделить время. Все же принцы не размениваются на таких девиц.

Братья холодно рассмеялись, а Лестер мог лишь молча стоять и молить Свет, чтобы он избавил его от общества Лашела и Ларета.

— Так что, — кронпринц покровительственно положил руку на плечо младшему, — придется тебе побыть первым, а уж потом присоединимся мы.

— Все же мы семья, а с семьей нужно делиться, — вставил Лашел и чокнулся с братом.

Лестер внутренне похолодел и, не выдержав, обернулся: там, у противоположной стены стояла Илинера. Последняя леди Даренэ была сиротой, которую воспитал друг ее отца. Она, и вправду, была хоть и красива, но сдержана, холодна и даже строга. Илинера была стройной и высокой девушкой с длинными рыжими, словно пламя, волосами и россыпью веснушек на аккуратном носике и щеках — нонсенс для эльфийки, который мог бы породить множество слухов о нечистоте ее крови, но всем давно была известна эта отличительная особенность рода Деранэ, их даже раньше называли «одаренные солнцем». Однако ее вполне приятную внешность полностью заслоняла внутренняя сдержанность. Лестер и сам, когда общался с молодой супругой, пришел к выводу, что с ней и поговорить не о чем. Ей хватало одного взгляда своих серьезных темно-зеленых глаз, чтобы пригвоздить к полу любого. Лестеру рядом с ней было неуютно, слишком она была строгой, но, когда братья так легко прошлись по ней и озвучили свою угрозу, он испугался за нее. А еще глубоко внутри почувствовал жгучую ненависть к своим родным.

«Чтобы вас Тьма пожрала», — в сердцах подумал Лестер. Он понимал, что его протесты, как и всегда, не помогут, лишь усугубят ситуацию, подстегнут братьев, поэтому ему ничего не оставалось, как молча стоять и слушать все те гадости, что обсуждали Лашел с Леротом. Единственной радостью (если это так можно назвать) для Лестера стало то, что они довольно быстро потеряли интерес к Илинере и переключились на гостей. Младшего брата они не воспринимали как равного себе или хотя бы заслуживающего внимания, поэтому спокойно общались так, словно рядом с ними никого не было, но Лестер знал, что стоит ему только попробовать уйти, как они тут же переключат свое внимание на него. И он, как последний трус, продолжал стоять рядом и слушать всю ту грязь, что братья выливали на проходящих мимо лордов и леди.

— А генерал Рисанэ все шаркает.

— Да, маловато его приложили в Южной войне.

— Достаточно. Ты слышал, что он недавно заявил отцу?

— Нет. Поведай-ка, что пришло в больную голову этого старикана.

— Он уверен, что на нас нападут северные орки.

Братья расхохотались, но от злого веселья, прозвучавшего в их голосах, проходящим мимо слугам стало не по себе: они и так старались огибать принцев по широкой дуге, а тут добавилась еще одна причина. Все в Листерэле знали, что хуже злых сыновей короля могут быть только веселящиеся, ибо для жертв их хорошее настроение означало лишь более изысканное наказание. За что? Причины были не нужны, ведь принцы крови имели права сделать с любым слугой все, что вздумается. Да и со многими знатными эльфами тоже.

Бал уже подходил к концу, когда Лерот с Лашелем перехватили короткий кивок отца и направились к нему. Оставшийся в одиночестве Лестер осторожно через грани бокала понаблюдал за тем, как король и трое старших принцев вышли из зала, обсуждая что-то серьезное, и тут же бросился к Илинере. Она все также стояла в одиночестве, хотя ее не раз приглашали на танец. Но она отвергала все предложения.

— Дорогая супруга, нам пора. — Лестер коротко поцеловал ее заледеневшую руку и мягко, но настойчиво увел из зала через другой выход. Он хотел хотя бы на время обезопасить девушку. Илинера послушно шла рядом, но было в ней что-то, что заставляло Лестера робеть, какая-то внутренняя собранность, сдержанность. Ее покорность была не из страха, а из долга, и это одновременно пугало и отталкивало. И даже когда он причинял ей боль — близость с ним не доставляла ей никакого удовольствия, — она смиренно терпела, только взгляд был… упрямство и безысходность. Как и у него.

— Поедете с нами?

— Когда это мы пропускали такое развлечение? — за брата ответил Лашел. Ленор в подтверждение кивнул.

— Да какое там развлечение! — отмахнулся Ларет: он был крайне недоволен сложившейся ситуацией. Кронпринцу вовсе не улыбалось ехать посреди ночи на север из-за пары перепугавшихся помещиков, он уже успел приглядеться к рыжеволосой красавице малыша Лестера. А то, что она выглядит строптивицей, так это поправимо, достаточно будет показать ей, где ее место.