— Я знаю, — ответила Нэрданель. — Мне об этом рассказал один мой друг.

— В таком случае ему следовало составить вам компанию. У мастера Лорвэ прекрасная память на лица, так что не миновать бы вам допроса и разоблачения. Глупо, конечно…

— Я не имела в виду, что он буквально «сказал», — замявшись, поправила себя Нэрданель. Было неприятно, что ее как будто подловили на вранье, поэтому, на вопросительный взгляд она поспешила добавить: — Мы с моим другом просто переписываемся. Не думаю, что он смог бы, как вы выразились, составить мне компанию.

Куруфинвэ даже приостановился, по всей видимости, удивленный таким ответом. Это было не очень-то приятно, и Нэрданель не без легкого раздражения подтвердила:

— Ничего тут такого. Он очень знающий собеседник, и я очень ценю его советы. И вообще то, что он находит время на нашу переписку.

Она хотела еще добавить «несмотря на свою занятость», но вовремя опомнилась: еще не хваталось прихвастнуть такими туманными намеками.

— Нет, я не… Просто… — замялся Куруфинвэ, не договорил и, махнув рукой, снова двинулся вдоль спуска. Нэрданель, чтобы не отстать, пришлось ускорить шаг.

«Прям привязавшаяся собачонка», — сердито подумала она.

К счастью, они дошли до перекрестка, и можно было с чистой совестью попрощаться.

— Мне направо. Не буду вас задерживать, — сказала она, останавливаясь.

Приближалось к полудню. Народу на улицах прибыло. Мастера и подмастерья спешили на обед, студенты отправлялись перекусить в одном из многочисленных кафе вблизи Университета.

Куруфинвэ тоже остановился, рассеяно глядя куда-то в сторону. Вдруг взгляд его снова сделался осмысленным, он очнулся от раздумий, подобрался и уже внимательно взглянул на Нэрданель.

— Следующая лекция через три дня. Я мог бы встретить вас где-нибудь и проводить. Во избежание вашего разоблачения и в будущем.

— Это… Очень любезно с вашей стороны… Но не смею вас беспокоить, — Нэрданель, конечно, собиралась продолжить свои посещения, но быть обязанной принцу не хотелось. И так под вопросом было, насколько чревато, что он оказался невольно посвящен в ее тайну.

— Вы меня не побеспокоите. Я все равно раздумывал над тем, чтобы послушать этот курс снова.

Нэрданель от отца и по вездесущим слухам знала, что принц занимался в Университете всем подряд. В ее глазах, это была какая-то странная каша из разных дисциплин в области языков, геологии, химии, философии и искусствоведения. Подобный круг интересов в ее глазах скорее говорил о бессистемности и расхлябанности, и хотя от отца же она знала, что успехи его ученика не подлежат сомнениям и намного значительнее, чем у кого бы то ни было прежде, Нэрданель оставалась при своем. В конце концов, это могло быть свидетельством большой скуки, которую принц пытался хоть как-то побороть.

— Это те самые нюансы искусства, которыми вы интересуетесь? — спросила она, ловко завуалировав «Вы-то чего здесь забыли?»

— Можно и так сказать, — усмехнулся Куруфинвэ. — А вы запомнили.

Нэрданель пожала плечами.

— Хотя вы все равно невысокого обо мне мнения, — добавил он, и усмешка обозначилась острее.

— Мы с вами недостаточно знакомы, чтобы я делала какие-то выводы, — уклончиво сказала Нэрданель.

— Разве? — изогнул бровь Куруфинвэ, а Нэрданель не стала уточнять, к чему относится его скептицизм: к первой части ее фразы или ко второй.

Следовало пропустить этот финальный обмен колкостями мимо ушей, попрощаться и удалиться. Нэрданель открыла было рот, но вдруг некстати взглянула на себя словно со стороны. Вот она в бриджах и чулках, в куртке и кепи стоит посреди улицы, и принц рассматривает ее, как… И тут до нее с холодной ясностью дошло, что она абсолютно забыла про безобразную сцену трехнедельной давности, когда всклокоченной неряхой выскочила открывать дверь, а потом не пустила гостя на порог. С тех пор принц у них и не появлялся.

— Поразительно, как мгновенно вы краснеете. Будто, — заметил он и попытался щелкнуть пальцами, но в перчатках не получилось.

Нэрданель возжелала провалиться сквозь землю.

— Мы так давно не виделись и… Я совсем забыла про… — то ли прошептала, то ли просипела она. Впору было решить, что ей на роду написано представать перед принцем в самом глупом виде: то излишне любопытной гостьей, то растрепанной грубиянкой, то испуганным уличным мальчишкой. — Я должна была сразу… Это было неподобающе и непростительно. Приношу свои запоздалые извинения.

Если до этого принц молчал, разглядывая ее и, несомненно, получая удовольствие от очередной неловкой ситуации, то теперь его лицо будто бы смягчилось, и улыбка сделалась не язвительной, а ободряющей.

— Вам не за что извиняться. Я появился некстати, отвлек вас от дела и сбил с толку. Обычное недоразумение. И потом, это действительно было давно.

В общем-то, так оно и было. Но все равно.

— Я нагрубила вам, хотя и не со зла. И потом…

— Забудем. Итак, на этом месте через три дня?