Он не сказал, что именно они знают. На самом деле они не знали почти ничего.

Он видел, что она быстро перебирает различные варианты. Пытается найти такой, который позволил бы ей обойти правду.

– Я хотела помучить вас еще немного, – сказала она, сдаваясь и поворачиваясь к Жильберу. – Но вижу, что настал момент истины. Пора перейти к фактам, если хотите. Я попросила Дебби провести небольшое расследование, чтобы быть готовой к знакомству с вами. Она нашла документы, указывающие на то, что вы работали с Камероном.

Гамаш все внимание сосредоточил на профессоре Робинсон, но краем глаза все же наблюдал за реакцией почетного ректора Роберж.

Никакой реакции он не увидел.

Она знала, подумал он. Знала о его сотрудничестве с Камероном.

– И что за документы нашла мадам Шнайдер? – решил уточнить Бовуар.

– Всякие туманные ссылки.

– Вроде тех, что вы используете сейчас? – спросил он. – Мы просмотрели ваши файлы. И также изучили то, что привезла с собой Дебби Шнайдер. Бумаг разных немало, но в них ни слова о докторе Жильбере.

– Правда? Это удивительно. Видимо, с этими файлами что-то случилось.

– И как вы собирались использовать эти документы? – не отступался Бовуар.

– Ну, после того как прошло потрясение, неизбежное, когда сталкиваешься с чем-то столь ужасным, я подумала, что у меня есть еще один аргумент в пользу поддержки моей работы, если доктор Жильбер будет отказываться. Он ведь до сих пор ученый национального масштаба.

– Международного, – не задумываясь выпалил Жильбер.

– Шантаж? – предложил версию Бовуар.

Но Эбигейл пропустила его реплику мимо ушей, погрузившись в свои мысли. Ее брови сошлись на переносице.

– Мне вот интересно, доктор, показала ли вам Дебби свои находки? Ведь показала, да? Она вышла с вами на улицу и предъявила доказательства? А вы ее убили и забрали бумаги?

Гамашу в голову тоже приходила такая мысль. Единственная причина, по которой Жильбер мог убить Дебби. Он хотел уничтожить компромат.

Завибрировал телефон Бовуара – пришло сообщение, – но тот проигнорировал сигнал. Потом телефон зазвонил. Бовуар посмотрел на экран, потом на Гамаша, тот кивнул.

Бовуар вышел в соседнюю комнату ответить на звонок, а Гамаш обратился к Колетт Роберж:

– Юэну Камерону в его работе требовались статистики, верно?

– Да, это правда. Вы меня в чем-то обвиняете?

– Нет. Вы были слишком молоды. Камерон прибег бы к услугам лучших умов, даже если бы те находились на другом конце континента. В Британской Колумбии, например.

Она взглянул на Эбигейл Робинсон. Все посмотрели на нее.

– Вы это обнаружили? – продолжил Гамаш. – Поэтому не горели желанием предъявить эти документы? Дебби Шнайдер сказала, что вы просматривали бумаги отца. Из них вы узнали, что доктор Жильбер участвовал в экспериментах Камерона? Но ваш отец тоже в них участвовал.

– Нет, никогда, – возразила Эбигейл. – Мой отец никогда на такое не пошел бы. Он был хороший человек. Заботливый.

Бовуар вернулся и показал Гамашу сообщение из четырех слов в своем телефоне.

Гамаш задумался, выстраивая логическую цепочку. Он ошибся. Свернул не на ту тропинку. Но теперь благодаря Лакост и Бовуару понял, куда нужно идти.

Он неспешно повернулся к Эбигейл Робинсон. Та не могла оторвать глаз от телефона в его руке, хотя прочесть сообщение с ее места было невозможно, но теперь все же взглянула в глаза Гамашу. И поняла, что он знает правду.

– Вы сами все скажете? Или хотите, чтобы сказал я?

Она долго не отвечала. Он дал ей тридцать секунд, которые показались вечностью. Комната превратилась в камеру сенсорной депривации. Ни движений. Ни звуков. Ни света за окном. Ни даже тиканья часов.

Арман Гамаш выждал еще тридцать секунд.

Но в течение этой минуты Эбигейл Робинсон не шевельнулась, лишь крепко сжала губы в тонкую линию.

– Ваша мать покончила с собой.

Эта информация содержалась в послании Лакост. Коронер сделал такую запись в своем заключении, но не указал этого в свидетельстве о смерти.

«Миссис Робинсон совершила самоубийство».

Эбигейл молчала. И тогда Арман продолжил:

– Она страдала от бессонницы и послеродовой депрессии после появления на свет вашей сестры Марии.

Он делал осторожные шаги, нащупывал почву под ногами. Шаг вперед. Полшага назад. В прошлое. Он не имел доказательств того, о чем говорит, но в конечном счете пазл сложился.

– Ваш отец не работал с Камероном. Это неправда. Однако он знал о деятельности Камерона, хотя и в общих чертах. Ваш отец любил вашу мать и хотел, чтобы ею занимались лучшие врачи. – Гамаш говорил глубоким мягким голосом, не сводя внимательного взгляда с Эбигейл. Наблюдая, оценивая ее реакцию на его слова. – Он договорился о ее лечении в Монреале. – Старший инспектор помолчал. – У Юэна Камерона.