Он вспомнил о Грейси и подумал, что они, вероятно, именно так и живут.

– Я поговорю с ними, – сказал Бовуар. – Я знаю, как к ним подойти.

– С каких это пор? – спросила Изабель.

– С тех пор, как мне вручили служебный пистолет. Мы еще не должны забывать о смотрителе.

– Oui, – согласился Гамаш.

С месье Вио следовало поговорить, хотя Гамашу не хотелось думать о нем как о соучастнике.

Итак, на жизнь профессора было совершено преднамеренное покушение. И хотя лекцию не предваряла рекламная кампания, все же был человек, который одним из первых узнал о предстоящем мероприятии, располагал достаточным временем для подготовки к покушению и лучше всех знал помещение, где ожидалась лекция: смотритель.

Впрочем, думал Гамаш, глядя в огромное окно на административное здание, был и другой человек, имевший еще большие возможности.

Они слушали, а старший инспектор Гамаш рассказывал о своем разговоре с двумя ректорами университета: действующим и почетным.

– Ничего особенного, – признал Гамаш, закончив рассказ. – Главным образом я отвечал на их вопросы.

Потом заместители старшего инспектора узнали содержание его приватной беседы с почетным ректором Роберж. Он увидел, как интерес на лицах Изабель и Бовуара сменился удивлением.

– Значит, она забронировала спортзал для профессора? – процедил Бовуар. – И даже не заикнулась об этом при первом вашем разговоре?

– Non.

– Она не только забронировала зал, – сказала Изабель. – Идея лекции тоже принадлежала ей. О чем еще она умалчивает?

Бовуар взял лист бумаги, который Гамаш положил на стол, рассмотрел.

– Она и фамилию чужую использовала. Кто он такой?

– Роберж просто выдумала это имя. Ну давай продолжай свою мысль.

– Я знаю, вы с ней дружите, patron, – сказал Жан Ги, – но впечатление создается такое, что почетный ректор увязла в этом деле по горло.

– Согласен. Впечатление именно такое. Но разве наша постоянная проблема не в этом? Вещи, которые в нормальной жизни кажутся вполне объяснимыми, хотя и странноватыми, приобретают совершенно иной смысл, если совершается преступление. В подобных случаях часто напрашивается ложная интерпретация.

– Она обманывала вас, – напомнила Изабель. – Написала несуществующее имя на документе. Что тут можно неправильно интерпретировать?

– У меня нет желания защищать Колетт Роберж. Но вот вопрос: считаю ли я, что она стоит за попыткой покушения на жизнь Эбигейл Робинсон? Я отвечаю: нет. Я думаю, в худшем случае она не хотела, чтобы кто-то узнал о ее помощи профессору Робинсон, поэтому она лгала и заметала следы.

– Вы считаете, она поддерживает Робинсон? – спросил Жан Ги.

Арман глубоко вздохнул:

– По правде говоря, я не знаю.

– Но она приглашает в свой дом Робинсон и ее помощницу, – произнесла Изабель. – Это о многом говорит.

– Это говорит о том, что она хороший друг, – уточнил Гамаш. – И вовсе не подтверждает, что она согласна с профессором. Более того, Роберж сказала, что делает все это во имя дружбы с отцом Робинсон.

– Нужно побеседовать с ним, – предложила Изабель.

– Это невозможно, – возразил Гамаш. – Он давно умер.

– Значит, она делает это ради мертвеца? – хмыкнул Жан Ги. – Высокие отношения.

Деревянный стул заскрипел, когда Гамаш медленно откинулся на спинку. Спустя несколько секунд он спросил:

– Изабель, если бы на жизнь твоего знакомого, пусть далеко тебе не близкого, было совершено покушение, ты пригласила бы его к себе в дом?

– Да, пригласила бы, – ответила она, подумав.

– И при этом в доме оставалась бы твоя семья?

– Нет, конечно. Семью я бы вывезла.

Гамаш кивнул и посмотрел на Жана Ги.

Тот сказал:

– Я поступил бы так же.

– И все же, когда Колетт услышала о сообщнике, о том, что я не исключаю второго покушения, она не заявила, что дети немедленно уедут из ее дома. Мне пришлось ее убеждать.

Изабель задумалась на секунду, потом припечатала:

– Приглашать потенциальную жертву покушения в дом с детьми может только тот, кто наверняка знает: никакого второго покушения не будет.

Гамаш слушал, кивал. Он и сам так думал.

Бовуар уперся локтями в столешницу и подался к собеседникам:

– А почетный ректор Роберж могла быть уверена, что второго покушения не будет, только в том случае, если она участвовала в первом. Если была сообщницей.

– Или если она знает сообщника, – добавил Гамаш. – Я начинаю думать, что прежде ошибался. Почетный ректор Роберж, по-видимому, вовлечена в эту историю гораздо глубже.

– И она приглашает Робинсон в свой дом, – сказал Бовуар. – Может быть, нам помешать этому?