Почетный ректор кивнула. Она, как и Гамаш, сидела, откинувшись на спинку стула. Наблюдала.

– Я знала отца Эбигейл. Пол был моим хорошим другом и выдающимся математиком. Почти таким же талантливым, как его дочь.

Эбигейл улыбнулась:

– Merci.

– Он умер, когда Эбби училась на первом курсе, – сообщила Шнайдер. – Мы с ней снова встретились на его похоронах.

– Интересно, что он сказал бы о нынешних событиях, – произнесла Эбигейл.

– Думаю, нетрудно догадаться. Наверное, после всего того, что отец сделал для тебя, он очень гордился бы твоим жизненным выбором, – заявила Дебби. – И твоими работами. Он был убежден, что истина, какой бы ужасной она ни была, должна становиться достоянием гласности. А она иногда невыносимо ужасна.

Эбигейл уставилась на подругу, и щеки ее заалели. Она коротко кивнула и повернулась к огню.

– Согласна, – сказала почетный ректор. – Он гордился бы тем, что ты нашла в себе силы громко говорить о своем открытии. Он был добрым человеком, смелым человеком. Он верил в милосердие во всех его проявлениях.

Гамаш закинул голову и теперь смотрел на потолочные балки. Таким образом он выгадывал себе паузу между мыслью и действием. Чтобы не сказать прежде времени, что он об этом думает.

Милосердная… Неужели Колетт и в самом деле приравнивала то, что предлагала Эбигейл Робинсон, к акту милосердия?

Но на один из вопросов у него появился ответ. Он перевел взгляд на почетного ректора, – казалось, та все же соглашается с Эбигейл Робинсон.

– Вы теперь работаете в паре, – сказала Лакост Дебби и Эбигейл.

– Какое милое выражение вы для этого подыскали! – восхитилась Дебби. – Да, я работаю на Эбби. Хотя вовсе не назвала бы это работой.

– И что вы делаете?

– Всё. – Эбигейл кивнула в ее сторону. – Дебби делает все.

– Кроме исследований, сочинения текстов, встреч с коллегами, чтения лекций. Но да, – с улыбкой сказала Дебби, – с остальным справляюсь я.

– Она выбирает подходящие рейсы, – пояснила Эбигейл, – бронирует номера в отелях, оплачивает счета, ремонтирует ноутбуки, находит трубочистов, меняет колеса на зиму, стрижет газон…

– Социальные сети – тоже ваша забота? – спросил Гамаш.

– Да.

– Вы выкладываете видео ваших лекций?

– Да, – ответила Дебби. – Вы не поверите, какими они стали популярными.

Гамаш, знавший, как быстро набирают число просмотров некоторые видео в Интернете, верил.

– Качество ваших видео, кажется, повысилось, – заметила Лакост. – Последние из них сняты более профессионально.

– Это верно. Сначала мы выкладывали то, что нам присылали зрители, – сообщила Дебби, – но нам требовалось что-то более смотрибельное, и теперь я нанимаю местных операторов.

– А вчера запись велась?

– Если бы у нас была запись, инспектор, вы бы ее получили, – ответила Дебби. – Но в последнюю минуту я не успела никого найти.

– Я видел запись вашей лекции, прочитанной перед Рождеством, – сказал Гамаш как бы невзначай.

– Да, была такая; по большей части это съемка, сделанная людьми из публики, – кивнула Дебби. – Мы решили не выкладывать видео, которое снимали на заказ.

– Из-за сцен насилия?

Ответа не последовало.

– Похоже, вы сами выбираете, какую правду нужно показывать, – сделал вывод старший инспектор.

– А разве кто-то поступает иначе? – Профессор Робинсон подняла брови. – Не представляю, чтобы вы рассказали нам все, что вам известно. Например, как этот человек пронес пистолет в зал? Я видела ваших людей у двери. Они проверяли всех, кто входил.

Гамаш бросил взгляд на почетного ректора – не проговорилась ли она насчет подозреваемого сообщника? Но похоже, Эбигейл Робинсон догадалась о том, что лучше помалкивать.

– Мы расследуем все обстоятельства дела. Есть вероятность, что он был не один.

Единственным ответом на это было потрескивание поленьев в камине.

– Значит, сейчас там кто-то есть? – Дебби широко раскрытыми глазами смотрела на застекленную дверь, выходящую в сад.

– Наши агенты охраняют этот дом, – сказал Гамаш. – И мы делаем все, что в наших силах, чтобы найти сообщника. Если он есть.

– Вы не знаете точно, есть он или нет? Как вы можете найти кого-то, если не уверены в его существовании? – возвысила голос Дебби.

– Они знают, что делают, – вмешалась Колетт. – И делают это хорошо.