– Нет, я провела здесь несколько минут.

Гамаш обратил внимание на сложенные у камина колотые поленья.

– Камин горел?

– Да. Я замерзла и подложила в него несколько полешек.

– Что вы читали?

– Это имеет значение? – с улыбкой спросила она.

– Возможно.

– Книга здесь. – Она посмотрела на столик у ближайшего к камину кресла.

Гамаш поднялся и подошел к столику. Взяв книгу, он вскинул брови.

Она была ему знакома. Он нашел такой же таинственный старый том в коллекции родителей. Теперь эта книга стояла у него в книжном шкафу, хотя Гамаш так и не удосужился прочесть ее.

Он посмотрел на Робинсон, и она ответила на его незаданный вопрос.

– «Удивительные случаи всеобщих заблуждений, – сказала она, глядя ему в глаза, – и безумие толпы» [70] . Ну, видите, старший инспектор, я была здесь.

Он взял книгу, сел, положил ногу на ногу, пристроил книгу на колене.

– Вы видели мадам Шнайдер во время фейерверка?

– Нет. Но я ее и не искала. Смотрела в небо.

– А профессора Робинсон видели? – Он кивнул в сторону Эбигейл, которая погрузилась в молчание.

– Нет, но могу только повторить: я смотрела в небеса. Красивый фейерверк был. Потом мы все вернулись в дом, и я нашла себе место здесь.

– Профессор Робинсон, где вы были во время обратного предполуночного отсчета?

– Я была со всеми около телевизора.

Гамаш неторопливо кивнул:

– И что показывали по телевизору?

Теперь на ее лице появилась едва заметная улыбка.

– Вы мне не верите?

Он смотрел на ее улыбающееся лицо и ждал.

– Какое-то французское шоу с шутками.

Ответ был достаточно точным.

– А что случилось в полночь?

– Что случилось? Вы что имеете в виду?

– Чем занимались люди?

– Чем и всегда. Все кричали: «С Новым годом!» – и обнимались.

Бовуар заерзал на сиденье, но ничего не сказал. Он отметил, что она произнесла поздравление по-английски, тогда как все, даже англоязычные, кричали: «Bonne annee!»

– И что делали вы?

– Я искала Дебби.

– Зачем?

– Хотела ее обнять. Пожелать счастливого нового года. – Она закрыла глаза, ушла на мгновение в себя, чтобы собраться с силами, перед тем как продолжить. – Но я ее не нашла. Подумала, что она все еще на улице. Надела пальто и вышла. В это время начали запускать петарды и шутихи. Я огляделась, но нигде не обнаружила Дебби, и тогда осталась ждать у костра, где собрались все остальные. Думала, она вот-вот появится. И я вас там видела, – сказала она Гамашу и Бовуару, а потом обратилась к Колетт: – А вот вас не заметила.

– И я тебя не видела.

В ходе допроса у Гамаша создалось впечатление, что обе эти женщины подталкивают друг друга в его сторону. Ему это напомнило рисунок из стрип-комикса «Дальняя сторона» – Жан Ги распечатал его и положил на свой стол. На рисунке были изображены два медведя в перекрестье прицелов. Один из них ухмылялся и показывал на другого.

Хотя здесь никаких ухмылок не наблюдалось, но тыканья пальцем хватало.

– И что вы делали потом? – спросил Гамаш.

– После фейерверка? – уточнила Эбигейл. – Пришла сюда. Я устала, хотела поскорее вернуться в дом Колетт и потому принялась искать вас и Дебби. – Она посмотрела на почетного ректора. – Но вас я нигде не увидела. Вы, наверное, сидели здесь, в библиотеке. Потом ребята стали кричать, и вы выбежали из дома.

– Мы встретились в гостиной, – сказала Колетт, – и принялись искать Дебби. Нам в голову не пришло, что случилась трагедия. И мы никак не предполагали, что это произошло с Дебби. Однако потом, когда найти ее не удалось и нам велели никуда не уезжать, а время шло…

– Что-нибудь еще вы можете сказать о сегодняшней ночи? – перебил Гамаш. – Вы видели что-нибудь, слышали?

Обе женщины отрицательно замотали головой. Потом Эбигейл задумалась.

– Мне запомнилась одна вещь, но вы подумаете, что это я из мести…

– Пусть вас не волнует то, о чем я подумаю, – сказал Гамаш. – Просто расскажите об этом.

– Есть еще один человек, которого я не видела ни у телевизора, ни позднее в доме. Винсент Жильбер.

Гамаш пошарил в памяти и понял: он тоже не видел Жильбера. Он посмотрел на почетного ректора Роберж – та покачала головой.

Оставалось спросить еще об одном.

Он подался в сторону Эбигейл Робинсон:

– Зачем вы приехали сюда? На вечеринку.

– Если вам так нужно знать, то я приехала повидаться кое с кем.

Значит, она и в самом деле приехала увидеть, может, даже потребовать каких-то объяснений у Винсента Жильбера, подумал Гамаш.

– С Рут Зардо, – сказала Эбигейл, – чтобы поблагодарить ее за то, что использовала ее стихи. Она оказала мне немалую помощь.

Остальные допросы они провели довольно быстро.

Родителям малышей рассказывать было почти нечего: они были заняты тем, что пытались успокоить своих чад, – дети не могли угомониться, несмотря на то что объелись сладкого и валились с ног от усталости.