Допросили Анни, Даниеля и Розлин, и те, признавшись, что ничего не видели, ушли вниз по склону, унося своих отпрысков, чтобы поскорее уложить их спать.

Жан Ги у дверей поцеловал Анни и детей.

– Приду, как освобожусь.

К этому времени профессор Робинсон и почетный ректор Роберж отбыли домой в сопровождении эскорта Surete.

Криминалисты продолжали работу. Тело Дебби Шнайдер все еще находилось в палатке и подлежало отправке в морг по окончании следственных действий.

Время приближалось к трем часам ночи, когда полицейские начали допрашивать подростков и их родителей.

Подростки, казалось, дали обет молчания, действовавший до первого вопроса Бовуара. И тут они разговорились. Да, они стащили у родителей пиво, сидр и «Тетушку Марию» [71] , отнесли в лес и спрятали в сугробе.

Бовуар проникся некоторой долей симпатии к воришке «Тетушки Марии», который выглядел совершенно зеленым. Бовуар вспомнил свой первый глоток спиртного. Они с приятелем сделали свой коктейль – смешали виски, пиво, вино и «Драмбуи» [72] .

Что было дальше, он не помнил, пока не пришел в себя, лежа лицом в траве и собственной блевотине.

Последнего подростка, которого они допросили, звали Жак Бродер. Именно он и обнаружил тело.

Спортивный и красивый парень, похоже, был заправилой в группе. Но Бовуар быстро понял, что за бравадой скрывается перепуганный мальчишка. Он сидел между своими родителями и выкладывал все без утайки:

– Мы спрятали бутылки в сугроб. Потому что слышали, что от теплого алкоголя тошнит.

– Тошнота определяется не температурой, – заметил Бовуар. Его голос смягчился. Он чувствовал, что парню хочется выговориться, что ему это необходимо. – Тебе ничего не грозит. По крайней мере, с нашей стороны. Просто расскажи нам, что ты видел.

Жак посмотрел на родителей, те закивали.

– К полуночи мы были уже довольно пьяны. Мне приспичило пописать, и я пошел в лес. Фейерверк освещал лыжню, и я шел по ней, пока не решил, что здесь меня никто не увидит, и тогда отлил на дерево.

Паренек вздохнул, вспомнив о чувстве облегчения, которое испытал тогда.

Его отец с неодобрительным видом резко набрал в легкие воздух, а мать сжала губы то ли в ярости, то ли пытаясь сдержать улыбку.

– Но тут фейерверк кончился, и стало дико темно. Я включил фонарик телефона и огляделся. Вот тогда-то я это и увидел.

– С этого момента поподробнее, – сказал Бовуар. – Что ты увидел?

Парень задумался, прежде чем заговорить снова.

– Темное пятно на снегу – типа большая ветка упала. Я прежде в этом месте не бывал.

– Прежде? Значит, ты уже ходил в лес?

– Ну да, ходил.

– Помочиться?

– Да. И проблеваться.

Теперь отец Жака застонал по-настоящему.

– Да бога ради, Жоф, – сказала его жена. Она чуть наклонилась вперед, чтобы сын не мешал ей смотреть на мужа. – Я познакомилась с тобой, когда тебе было пятнадцать. Это случилось на вечеринке в день Иоанна Крестителя. Ты стоял, держась за дерево, и блевал. Оставь мальчика в покое.

Ее замечание чуть ли не увело допрос в сторону, потому что Бовуару захотелось поспрашивать о том происшествии. Например, как ее мог привлечь…

Но он поборол в себе это желание.

– И когда ты в последний раз был в лесу, перед тем как обнаружил тело?

– Не могу сказать точно.

– Попробуй вспомнить. До хлопушек?

– Тех, что вас так напугали?

– Да, – кивнул Бовуар. – Именно.

– Кажется, это было немного позже. Примерно без десяти двенадцать. Я зашел в дом, смотрел «Пока-пока».

– Ты видел, чтобы кто-нибудь еще ходил в лес?

– Мои друзья.

– Это понятно. А взрослые?

Он задумался и отрицательно покачал головой. Затем вдруг вспомнил:

– Да. Две женщины. По крайней мере, мне показалось, что это женщины. Они постояли у костра, а потом пошли прочь. Я испугался, что они найдут бухло, но они вроде просто гуляли. Я даже не уверен, что они зашли в лес.

– А ты видел, как они вернулись?

– Нет.

– Давай-ка поговорим о твоей находке, – предложил Бовуар. – Что ты сделал, когда увидел тело на снегу?

– Я подумал, что кто-то набросал там одежду. Позвал друзей.

Детективы знали, что это был естественный поступок, отчего он не становился менее досадным.