Троица с каждой минутой все больше напоминала участников экспедиции Скотта к Южному полюсу. А то путешествие плохо кончилось.

– Мы можем войти внутрь? – Доктор Харрис с трудом перекрикивала вой ветра. – Говорить здесь слишком холодно.

Бовуар подозвал одного из агентов:

– Пойдем с нами. Будешь делать записи.

– В палатке, сэр? – спросила она.

В этот момент возвращение в палатку было лучше, чем выигрыш в «Лото-Квебек».

– Да, в палатке, – ответил инспектор Бовуар, и, если бы он нашел в себе силы, на его лице непременно появилась бы улыбка.

Стоя на сцене, где всего несколько часов назад шло представление басни Лафонтена, Гамаш, Бовуар и доктор Харрис смотрели на взволнованные лица.

Все, кроме спящих детей, встали и повернулись к ним.

Арман почувствовал, как растаявший снег стекает по его горящим щекам и сзади по шее. Доктор Харрис рядом с ним оглядывала собравшихся; она отметила, что среди них немало детей, многие из них в костюмах, изображающих животных, одни спят на диванах, другие – на стульях и на ковре перед камином. Выглядело все это как немая сцена. Пока одна из женщин не шевельнулась.

Эбигейл Робинсон вышла вперед, на миг повернулась к двери. Ожидая, что в нее войдет еще один человек. Надеясь…

– Что случилось? Где Дебби?

– Эбби… – прошептала Колетт Роберж.

Но Эбигейл не слушала. Она пересекла комнату и схватила Армана за руку:

– Где она?

– Я хочу поговорить с вами, – тихо произнес он. – Но сначала мне нужно сказать несколько слов всем, кто находится здесь. А потом мы сможем поговорить. Наедине.

– Нет, теперь. Я должна знать. – Голос ее стал громче.

Он положил ладонь на ее руку:

– Через минуту. Прошу вас.

Он кивнул Колетт, которая подошла к Эбигейл и отвела ее в сторону на несколько шагов. Бовуар обменялся парой слов с Доминик и Марком, потом сделал знак Колетт, чтобы они с Робинсон последовали за Доминик в холл.

Эбигейл казалась сбитой с толку. Она не понимала, что ей делать. Огляделась. В поисках указания. В поисках Дебби.

– Иди с ними, – тихо сказал Бовуар одному из агентов. – Записывай все, что они будут говорить и делать.

Эбигейл позволила провести ее по холлу на глазах у родителей, которые обнимали детей, защищали их от созерцания такой невыносимой скорби.

Рут легонько прижала голову Розы к впадинке у плеча, словно оно было специально создано для чувствительной утки.

Когда группа во главе с Доминик ушла, Арман встал рядом с камином, чтобы быть на одном уровне со своими друзьями, соседями, семьей. Он остро ощущал присутствие детей, включая его собственных внуков, – теперь они проснулись. Смотрели, слушали.

И еще Гамаш осознавал, что где-то рядом с ним, возможно, находится человек, который и совершил преступление. Он прошелся взглядом по лицам, заглянул в глаза Хании Дауд. Винсенту Жильберу.

Стивену.

Не так давно его крестный шутил, говоря, что из стариков получаются идеальные убийцы.

«Жизнь в тюрьме не такая уж тягость и не очень страшит меня». И Стивен рассмеялся. Но Арман знал его достаточно хорошо и понимал: Стивен имеет в виду именно то, что говорит.

Убил бы этот старик, чтобы защитить Идолу и всех Идол, которые еще не родились?

И Арман знал ответ. Возможно, Стивен Горовиц – самый опасный человек в комнате. Добрый, щедрый, блестящий. Безжалостный, решительный, умелый. И тот, кому абсолютно нечего терять.

Но убивать Дебби Шнайдер? Женщину, с которой, насколько было известно Арману, Стивен никогда не встречался прежде. Зачем?

И зачем вообще кому-то из присутствующих ее убивать?

Ответ был ясен. Никто ее и не убивал. Убийца прикончил Эбигейл Робинсон. Или думал, что прикончил Эбигейл Робинсон.

Арман откашлялся, в горле у него все еще першило от холода, и словами, которые не могли испугать детей, но были понятны взрослым, рассказал, что произошло убийство и полиция должна выяснить причину.

– Сожалею, но пока вас не отпустят по домам. Мы должны поговорить с каждым. Начнем с родителей самых маленьких детей и далее продолжим по возрасту. Надеюсь, это не займет много времени.

Он поблагодарил всех за понимание. И собрался было уходить, но к нему подошла Рейн-Мари:

– Ты не возражаешь, если я уведу Стивена и Рут домой? А потом вернусь.

Арман посмотрел на стариков. У обоих вид был усталый, измученный. Он кивнул:

– Хорошая идея. С ними я поговорю завтра.