— Я пока не понял — хорошо это или нет, — коротко охарактеризовал комбинацию Конмал.

На полицейском автомобиле вместе с ним приехал все тот же ершистый тол-сирионский майор Сибраллан с напарником, из фургона выбрались еще двое полицейских в младших чинах и два военврача — тоже знакомые по осмотру в кабинете Тингола. Мотоколяска не рискнула лезть в траву и остановилась на грунтовке, она привезла доктора Игливина и то ли помощника его, то ли какого-то зама — он за рулем и сидел.

Ни в разговор, ни в осмотр зареченские жители вмешиваться не стали. Йарво, может, не желая мешать, может, не очень происходящим интересуясь, ушел на луговину и уже сидел там на траве, плел из рогоза; Рантам бродил вдоль берега и наугад заглядывал в заросли. По пятам за ним с гоготом и с неразборчивым гортанным бульканьем колесом ходил Хиири: он тоже приехал в полицейском автомобиле и, когда тот остановился, ужом вывернулся прямо из окна, сломя голову понесся к отцу.

— А-а-а!!! — заслоняя дорогу, раскинул руки, затормозил, заулыбался довольно и хитро — то ли в расчете на похвалу, то ли просто без слов хвастался.

— Ты молодец, — выбрал первое Турин, пошарил в кармане и вытащил что-то. — Держи вот.

Мальчишка без колебаний сцапал сувенир и с ликующим воплем понесся дальше.

— Ты дал ребенку патрон? — уточнил Белег.

— Да ладно, он стреляный, — отмахнулся Турин. — Да ты сам давал мне патроны! И даже пистолет!..

— И что из этого вышло?

Турин собрался снова отмахнуться, но замер вдруг, застыл. Неудачную полушутку и замял выпрыгнувший из автомобиля Конмал.

— Если методично и внимательно все делать, то рано или поздно — нет, не повезет! дело не в везении! — рано или поздно метода сработает, — предварил рассказ Конмал, когда они уступили место розыскникам и врачам, а сами отошли в сторону переговорить.

Розыскная группа обшаривала в Новом Заречье квартал за кварталом, дом за домом. Занятие было муторное, приносившее слишком много интересных, но едва ли относящихся к делу находок, пока вдруг означенная метода не сработала: заглянули в очередную покосившуюся хибару — то ли складик, то ли сарай. На упреждающий стук никто не выходил, на зов не откликался, а мнущиеся в стороне соседи осторожно сообщили: это столярная мастерская, снимает ее гном, снимает какое-то время — может, с весны, может, раньше; жил не здесь, но в последние дни как будто ночует; появляется чаще один, ни с кем особо не общается — только с нечастыми посетителями и всякими грузчиками-извозчиками, которые забирают из мастерской готовую мебель или что он там еще ваяет. Для Заречья такая мнимая или нет неосведомленность была в порядке вещей: соседи слишком тряслись за собственные документы да и просто в чужие дела по негласной традиции не лезли — себе дороже. Зато полиция высадила дверь без раздумий.

— Внутри — угадайте-ка, господин полковник! Хотя что я — не ко времени… Внутри немного вещей, документы на имя Фрара, сына Ондина. Хороший набор столярных инструментов, токарных инструментов и, подумайте только, слесарных инструментов. А еще отмычки, всякие приспособления, подробный план дворца… Ну и — вот, — Конмал закончил перечислять и жестом фокусника достал из кармана фотокарточку. Она была из кабинета Тингола: на столе с приложенной по краю линейкой стояли в ряд три ювелирных футляра черного дерева. Конмал махнул рукой, и от автомобиля с бумажным пакетом в руках подошел непроницаемый майор Сибраллан. — Каково?

В пакете тоже был ювелирный футляр: квадратная коробка в два пальца высотой, в ладонь по ребру; внутри в пухлой черной подложке одно-единственное углубление. Белег повертел футляр, открыл-закрыл, понюхал и вернул.

— Очень похоже, тот самый.

Конмал торжествующе обернулся:

— А ты споришь!

— Я не спорю, — со сдерживаемым раздражением возразил Сибраллан, — я сказал, что на нем не написано. Жирного пятна Сильмарилл для нашего удобства не оставил. А делать однозначные выводы с первого взгляда — чревато. Это азы розыскной работы…

— Давай-ка ты не будешь меня учить! — резко помрачнев, будто вернувшись к неоконченному спору, осадил Конмал.

— Я могу просто помолчать.

— Не надо молчать, тебя не для того к делу приставили!..

— Дайте-ка мне, — Турин потянул из рук футляр, тоже повертел его. — Что тут… Ну-у… он явно не новый. Вот: есть царапинки, пылинки-ворсинки на бархате, пальцами хорошенько заляпано… Даже крошки в складках какие-то есть, вижу… Зуб не дам, но мне кажется, король вынимал его частенько, крышка бы уже гуляла. И-и-и, попро-обуем… Вот: она и правда погуливает. Так?

— Так.

— А еще что?

— Понюхай.

— Пф-ф, легко сказать тебе… — Турин поморщился, но послушался и ткнулся в бархат самым носом, старательно вдохнул. — Пахнет… деревом. Наверное, морилкой какой-то. Или лаком? Чем покрашено? Столяркой, в общем, пахнет… И-и-и… погодите… пахнет… — посопел еще, покосился на Белега. — Ну нет, я не знаю! Мне морилка забивает.

— Хорошим табаком пахнет, — в сторону сухо заметил Сибраллан, — трубочным. И как будто полынью немного.

— В мастерской что-то было? Трубка? Папиросы? — с живым интересом, уже забыв про стычку, уточнил Конмал.

— Я не заметил. В руки не попадалось, — все так же сухо ответил Сибраллан. — Но если господин полковник Куталион аромат узнал, то кто я такой, чтобы в его чутье сомневаться…

— На трупе Фрара ничего из этого не было. Судя по пальцам и по запаху, он не курил.

— Не было… Ладно! — Конмал звонко хлопнул ладонью по крышке футляра, сунул его Сибраллану в руки. — Делаем так: едешь обратно в Заречье, переворачиваешь всю нору сверху донизу, ищешь понятно что. Потом едешь во дворец и детально сравниваешь эту коробку с теми, из кабинета. Потом берешь в помощь, кого можешь, и сравниваете табачные ароматы. Я не знаю, как ты это сделаешь, может, всего гнома обнюхаешь во все места, но ответ — да-да, нет-нет — мне нужен до полуночи. Я заканчиваю здесь и тоже еду в Заречье, буду выяснять, кто приближался к мастерской вчера-сегодня. Возражения?.. Вопросы?.. Нет? Вперед!