На детской площадке я увидел Алису, качающуюся на детских качельках. Скр-р-р, скр-р-р — скрежетали они. На ней была черная майка, черные короткие шорты, на шее — лента с серебристым сердечком. Интересно, она специально косит под юную Портман, или так случайно получилось? И вообще похожа Алиса на нее, только глаза зеленые.

Девочка бездумно смотрела перед собой и меня не замечала, как и не замечала пятилетнего малыша, который не мог дождаться, когда освободятся качели.

— Привет, Лиса! — крикнул ей я.

Она сразу же уперлась носками в землю, останавливая качели.

— Привет.

— Кого хоронят, знаешь?

— Не. Нового русского какого-то, — она подошла ко мне и проговорила, будто оправдываясь: — Я знаю, что тренька в семь. Просто жду. И это, — она завела за ухо прядь волос, — я про Спарту узнала. Это были воины. Они слабых детей убивали, прикинь!

— Тебя никто не убьет, — улыбнулся я. — Слабый может стать сильным, а ты сильная духом. Ну а спартанские условия…

— Да знаю, не дура. Это… ну, на камнях спать, кашу на воде есть… как это сказать…

— Условия, далекие от роскоши, — помог ей я.

— Да, — радостно кивнула она. — Я вот поняла: у нас воду отключают. Свет тоже. Жрем что придется. Значит, условия и так спартанские.

— Правильно. Как ты пережила первую тренировку?

Девочка скривилась.

— Еле с кровати встала, но, — она вскинула подбородок, — я не брошу. Сдохну. Но не брошу! Хочу научиться бить морды и отп**дить Ашота!

— Кто такой Ашот? — спросил я и добавил: — Идем со мной.

— Ну меня ж не в компанию взяли. Наташа будет против.

— Ты ж не сама пришла, а я тебя привел. А то чего ты тут маешься.

Девочка восприняла мои слова буквально и пожаловалась:

— Мать водит хахаля, Ашота этого, и выгоняет меня гулять, чтобы не мешала.

— А если дождь? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Сижу в подъезде, пока не позовут. Или к кому-то в гости иду. — Алиса загрустила и прошептала мечтательно: — Скорее бы вырасти и уехать куда-нибудь!

— Учиться?

— Все равно куда!

Мы подошли к подъезду, и я остановился, чтобы ее дослушать без лишних ушей.

— А отец?

— Сидит. Не, к нему точно не поеду. Там еще хуже.

— Значит, присматривай универ, куда конкурс маленький и где предоставляют общежитие.

Я вошел в подъезд и начал спускаться по лестнице в подвал, Алиса шагала следом, говоря:

— Я работать хочу. Официанты, говорят, хорошо получают. И пистолетчики на заправке, им чаевые дают. Или в бар пойду.

По привычке я пропустил девочку вперед, открывая перед ней дверь. Алиса не поняла, что происходит, замешкалась у входа, вошла в зал, где издали доносились голоса друзей, и продолжила:

— Ну вот нафига учиться? Мать моя — училка математики. Работает продавцом, модно одевается, а так бы обноски носила и нечего было бы жрать.

Наши уже были в сборе, расположились на диване, играя в мафию. Завидев меня, все забыли об игре. Борис задудел в какой-то свисток, Рамиль его поддержал. Илья вскочил и пожал мне руку, похлопал по спине.

— Вы меня встречаете, как футбольные фанаты! Боря, это что у тебя?

Он с гордостью положил мне на ладонь зеленый стручок.

— Свисток из акации. Прикольный, да?

Рамиль дунул в свой, извлекая хриплый гудок. Димоны схватили свои свистки и поддержали его.

— Круто, — оценил я и посмотрел на Алису, которая настороженно поздоровалась.

— Ты в курсе, что отца нашего Кабанова завалили? — спросил Илья.

Гаечка вклинилась в разговор:

— Да откуда ему знать? Его ж тут не было. Короче, он за тачкой за бугор поехал. Его на обратном пути грохнули, тачку забрали, а тело на обочине нашли.

— Дела-а, — протянул я, вспоминая, было ли это в прошлой жизни.

Было. Привыкшая к роскоши мать Санька Кабанова все промотала, и Петруша Райко попытался перевести обнищавшего Санька из разряда друзей в приближенные. Кабанов восстал, рассорился с ним в пух и прах, за что подвергся травле.

— А о чем вы базарили? — спросил Рамиль, глядя на Алису влажным взором и меняя тему — видимо, убийство Кабанова обсосали от и до, и оно всем надоело.

— Мы тут будущее обсуждаем, — ответил я. — Я считаю, что надо поступать в универ. А вы что думаете? Учиться или не учиться?