Кей же приняла ванну и сразу легла в постель. Какое-то время, слушая, как слуга выносит воду и прибирается, она пролежала без сна, обдумывая сегодняшний бой, и, и сама не заметила, как уснула. В последнее время ей перестали сниться кошмары. Будто время действительно лечило все раны. Даже Вогул Белая Береза, который часто спился ей, не приходил более… Да и покойный супруг не являлся больше. Но все равно что-то заставило ее проснуться посреди ночи. Стараясь не шуметь, Кей перешла на ночное зрение.

Никого.

Может дух какой шалит?

В любом случае, спать больше не хотелось, и молодая женщина запалила свечи и села выполнять очередное задание Госпожи.

Дорогой златотканый плащ расстеленный лежал на полу перед Кей, но та все не могла приступить к действу. Это было грязно… грязно и мерзко… Приходилось делать выбор. И спросить совета не у кого. И отказать нельзя. Обреченно приняв решение, от которого коробило все тело, молодая женщина взяла гребень и распустила волосы, напевая, она стала расчесываться и встряхивать в такт пению головой. Дурное колдовство. Но Кей всегда творила волшбу у себя в покоях. Ведь это было самое защищенное место во всех владениях, и защитой ему было сама шаманка. Но здесь совсем другой случай. После этого в комнате ночевать нельзя – заболеешь или грязные, дурные мысли возникнут.

Кей взяла пяльцы, иглу и золотую нить.

Уже к рассвету на розах на плаще появились кое-где колючки, а в витую вышивку по подолу вплелся новый узор. Неразличимый на общем фоне, бледный и неброский. Простой и опасный, как колючки ядовитой лозы.

Кей аккуратно сложила плащ, обернула его черной тканью. Затем разбросала по всей опочивальне веточки засушенной полыни. Умылась и вымыла руки. Слишком явственной была сделанная мерзость. Прохладная вода хоть чуть-чуть подняла упавший дух, освежила кожу. Одевшись и приведя себя в сносный вид, шаман прошептала несколько охранных слов и вышла прочь.

На сей раз, к незнакомцу она ехала верхом. Конь все время всхрапывал, вел ушами, нервничал. Уж чувствительны эти звери к шаманству. Хотя этот был обучен и уже должен был попривыкнуть…

Слава духам, посланник госпожи уже ждал ее. Кей, не спешиваясь, не говоря ни слова, практически швырнула ему в руки пакет.

– Госпожа знает, что делать с ним, - прошипела Кейлех, полная негодования, - И прошу, - она глубоко вздохнула и громко выдохнула, успокаиваясь, - Передай Госпоже, что больше никогда… Никогда! Я не буду больше делать подобное…

– А больше и не понадобиться. Если все пройдет, как по маслу, больше ты не понадобишься Госпоже. Никто ничего не заподозрит?

— Это же не колдовство, - Кей криво усмехнулась, - Знают только посвященные, а при дворе шаманов нет.

– Досадное упущение, не правда ли? – голос, раздававшийся из-под плаща, был полон сарказма, - Думаю, те, кто остался, не будут помогать…

– После той резни? Да ни один шаман и пальцем не ударит для короля. Нас слишком мало осталось.

– Но ты же для Госпожи делаешь?

– Так то – ОНА.

С этими словами Кей развернула и пришпорила скакуна. Скакать по заснеженной дороге было тяжело, но женщина не жалела благородное животное. Очень уж ей хотелось убраться отсюда.

Резьня.

Когда закончилась война магов, долго искали крайних. И, прежде чем нашли виновных, пострадало много невинных. И первыми пошли под нож шаманы. Всегда державшиеся в тени, не принимавшие никакую сторону, привязанные к земле и людям, они пытались только защитить, и не боролись за власть. Этим жаждущие оправдать свое бессилие и трусость маги и воспользовались. «Ведь самые сильные и храбрые погибли, в первые годы войны, а остались только трусы, прятавшиеся за их спинами», - с ненавистью думала Кей. Даже самый старый шаман ничто против нескольких хорошо обученных магов. И не беда, что палачи в итоге оказались виновными… павших шаманов решили считать неизбежными жертвами войны. Неподобающе умершие вдали от спутников, или не имевшие спутников, готовых стать приемниками вовсе, не все смогли передать свои силу, дар и знания. Поэтому шаманов осталось так мало. Поэтому шаманы очень редко работают с магами. Поэтому брак со Скиллом внушал такое отвращение и казался противоестественным. Единственным магом, который не внушал отвращение, был Поднебесный, но Альсаэль был исключением.

Кей заставила благородное животное перейти на шаг. Тут под копыта, из-за густых заснеженных еловых лап вывалилось что-то… Конь испугался, но приученный к разному появлению нечисти, не встал свечкой, а лишь захрапел и отступил.

– Госпожа! Госпожа!

Полный отчаяния крик прорезался сквозь тишину зимнего снежного утра. Который раз подряд Кей пожалела, что не обладает острым слухом и звериным чутьем. Так можно и в засаду попасть! Нечисть-нечистью, а бывают лихие людишки…

Человек, мужчина, крестьянин. Лицо знакомое. Он бухнулся на колени перед конем, рискуя быть затоптанным копытами…. Но, похоже, мужик ничего не соображал. Он взволнованно теребил двумя руками прижатую к груди шапку. Лицо перекосило, глаза красные и воспаленные, губы трясутся. Скосив глаза, Кей увидела сброшенные лыжи.

– Госпожа, я Джору… из села Полянички…. Дочка ночью пропала… следы к болоту ведут… Дочка только в возраст вошла… Госпожа, помоги…там, вот под подушкой нашел…

Бросив шапку, мужик вытащил что-то из-за пазухи, поднялся с колен и протянул на открытой ладони… деревянную игрушку. Детский голыш с прикрепленным к нему клоком пепельных волос.

Кей схватила игрушку и сжала до боли. Джору шарахнулся в сторону, видя, какая злоба исказила черты Кейлех.

– Беги к магу, господину Альсаэлю. Скажи, пусть идет за мной.