Уже порядком темнеет. И от праздничных красок рябит в глазах.

Вижу, как девушка в плаще заворачивает к выходу из парка и направляется в сторону башни. И я срываюсь на бег. Я лавирую мимо отвлеченных отдыхающих. Добегаю до края палаточных аттракционов и … теряю Эмили…

Я просто иду, куда глядят глаза. Жуткая потерянность. Но решаю, все же, приблизиться к старинной башне и осмотреться…

Величественное готическое строение с огромным циферблатом. Раньше, по рассказам миссис Кап, это была главная башня города. Помимо огромных часов, здесь трудилось большое количество ученых. Они работали над проектом по оснащению города энергией. Предполагалось, что это будет распределительный центр. Но финансирование сократили двадцать лет назад, и ученые покинули город. Теперь, о былом величии можно только слагать легенды.

Я делаю шаг, приблизившись к дверям этого циклопического здания. Ощущая себя маленьким муравьем перед напольными часами с маятником.

— Сегодня там не безопасно, Нина… — знакомый голос, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть перед собой девушку… со шрамами.

— Эмили! — я хочу приблизиться к ней, но она отходит за железные балки внутреннего каркаса башни, — Эмили, не уходи… — я медленно вхожу внутрь башни, — что произошло? Тогда…

— Нина… — Эмили опускает свою маску… А я вижу, что на бледном лице моей дорогой подруги — шрамы… Будто трещины на фарфоровой коже все еще прекрасного лица. Будто разбитая фарфоровая кукла, которую наспех неаккуратно склеили…

— Эмили… — в моих глазах слезы, я медленно иду к ней, но все еще далеко, — что он сделал с тобой?

Эмили смотрит на меня и, видимо, решает открыться ли мне или нет.

— Нина… шесть лет назад… Когда ты была в комнате осмысления… — Эмили снимает капюшон, поправляя черные длинные волосы за ухо, — Слаг позвал меня к себе в кабинет… Я не говорила вам, но с самого моего появления в Глемт, Слаг оказывал мне лишнее внимание. Лишнее для меня… — Эмили замолкает, и я понимаю, что она не хочет многое рассказвать. Слишком болезненное и неприятное.

— В день моего исчезновения, Слаг сказал, что устал ждать ответной реакции и набросился на меня… порвал платье, тянул ко мне свои липкие губы, сминая одежду и оставляя синяки. Я оттолкнула его, закричала, сказала, что он мне противен. Что такого мерзкого слизня я еще никогда не втречала, — горькая улыбка коснулась лица Эмили, — в ответ на это, он сказал, что сделает мою жизнь невыносимой…

Он позвал «сестер», солгал им, что я якобы его соблазняла. Они отвели меня в их учебную комнату, где обычно наказывали провинившихся. Они ругали и обзывали меня. Двое держали за руки, опустив меня на колени, а третья била по лицу… Когда они закончили меня избивать и оскорблять, я упала на пол, стирая кровь с рассеченной губы и увидела перед собой носки туфель Слага.

Он опять пришел и протянул мне какой-то флакон. И сказал, что если я хочу жить, то должна быть с ним… Быть его любовницей, — Эмили усмехнулась, — Пророчил мне жизнь богатой содержанки. А если я не захочу, то этот яд — для меня. Я, не задумываясь, выхватила яд из его рук и выпила.

Все что было потом, я почти не помню. Только жуткую боль на лице, руках, спине, — Эмили сняла перчатку, и я увидела такие же шрамы-трещины на руках.

— Я очнулась в больнице с перевязанным лицом и руками. Взглянув на себя в зеркало, увидела окровавленные бинты. Там же я и решилась на побег, прихватив вещи из шкафчика уборщицы. Я бежала, не разбирая дороги. Пока не оказалась возле дома терпимости… Где снова, от истощения, потеряла сознание. Очнулась в просторной яркой комнате. За мной ухаживали девушки, те, кто там работал. Мадам выходила меня. Она надеялась, что шрамы пройдут, и я буду ей должна… Что буду работать… на нее. Но шрамы не исчезли, а остались уродливыми трещинами. И Люсинда сокрушалась, что сильно потратилась на меня, а я не смогу отработать и распугаю всех клиентов. Я была рада слышать это, с одной стороны. Но, с другой, мне нужно было убежище. Ведь Слаг нашел бы меня быстрее, чем я успела бы сбежать из города. Я упросила мадам дать мне работу, взамен на кров и скромное питание. Я сказала, что отлично шью. И она согласилась, с условием, что я не покину свой чулан.

— Эмили, теперь все будет по-другому, — мой голос дрожал. От услышанного сердце разбилось на осколки, — теперь мы есть у тебя… снова.

— Нина, милая… — Эмили вздохнула и грустно улыбнулась, — меня почти нет… — говорит так успокаивающе, обреченно… — уже нет… Я Призрак.

— Пожалуйста, Эмили, — я прошу, но понимаю, что она прощается со мной, только теперь навсегда… Я вижу, что что-то сверкает на поясе Эмили… нож! Эмили проследила за моим взглядом.

— Я должна это сделать… Он больше никого не погубит…

И Эмили убегает наверх. Очень быстро. Я в секундном ступоре и вот уже бегу за ней.

— Эмили, постой! — кричу куда-то ввысь, цепляясь за ржавые перилла.

— Я Призрак, Нина! Меня… уже нет… — последнее, что эхом раздается в пустоте башни.

***Параллельное событие 3***

В жутком страхе за Анну. Марк обежал всю территорию. Ему доверили Анну, и он опять облажался — так он корил себя. Но хуже всего было понимание, что Анне сейчас, возможно, очень страшно. И что она зовет его. И он опять не поможет.

Отчаявшись, Марк подбегает к цирковому артисту на высоких ходулях.

— Уважаемый, вы видели светловолосую девушку в светлом платье, как на снимке, — Марк протягивает трюкачу такое же фото, как и другое, подаренное Анне.

На это действие, циркач, подбивает крючковатой палкой фотоснимок к себе, осматривает его и кричит с высоты своих ходуль, немного пошатываясь:

— О, конечно! Это же Светлый Ангел! — трюкач указывает палкой в сторону башни, — ее вел за руку в направлении башни некий джентльмен. На мой вопрос, хочет ли он с прекрасной девушкой посмотреть наше выступление, ответил, что ему с егоневестойтут делать нечего…