В 1902 году в жизни Сергея Васильевича произошла большая перемена: в апреле он женился на своей двоюродной сестре Наташе Сатиной. Для всех знакомых и даже близких родных этот брак был большой неожиданностью.

Должна сказать, что мысль о возможности их брака никогда не приходила мне в голову. Происходило это, вероятно, потому, что Сергей Васильевич по отношению к Наташе никогда не проявлял и тени так называемого «ухаживанья». Это совсем не вязалось с его характером, с его большой сдержанностью, с его нелюбовью выставлять напоказ свои чувства и переживания. Отношения между ними носили чисто дружеский, товарищеский характер. Наташу он часто поддразнивал. В ранней молодости, когда она была худа и выглядела гораздо старше своих лет, он в шутку говорил: «Худа, как палка, черна, как галка, девка Наталка, тебя мне жалко». Правда, чем старше она становилась, тем интереснее делалась ее наружность.

Наташа проявляла постоянную заботу о здоровье Сергея Васильевича, о всех тех мелочах повседневной жизни, заниматься которыми он был совершенно не способен, горячо переживала все его удачи и неудачи, всегда поддерживала в нем бодрость духа.

Главным в его жизни являлось творчество, а для того чтобы оно было плодотворным, ему необходима была атмосфера дружбы, любви и заботы близких ему людей. Жить в семье, которой он лишился с детских лет, было его насущной потребностью. Неудивительно, что, когда он достиг почти тридцатилетнего возраста, ему захотелось создать свою собственную семью, свой собственный домашний очаг. Неудивительно также и то, что выбор его пал на Наташу: в ней он, конечно, нашел верного друга, человека, вполне его понимавшего.

После свадьбы Рахманиновы уехали за границу, где провели почти все лето, а вернувшись осенью из Ивановки, где они прожили конец лета, устроились в отдельной квартире на Воздвиженке, против бывшего особняка Морозова, в четырехэтажном доме. Квартира их, если не ошибаюсь, была на третьем этаже и состояла из пяти комнат. Направо из передней шел кабинет Сергея Васильевича, столовая и спальня, а налево была комната, после рождения первой дочери, Ирины, служившая детской. В смежной с ней комнате жила горничная Марина, которая после замужества Наташи перешла от Сатиных в семью Рахманиновых и заведовала их домашним хозяйством.

В мае 1903 года у Рахманиновых родилась дочь Ирина. С самых первых дней ее жизни Сергей Васильевич относился к ней с большой нежностью. Каждый ее крик приводил его в беспокойство. Он ходил вокруг нее с озабоченным видом, не зная, как помочь, боясь дотронуться до нее, как будто она была таким хрупким предметом, который от прикосновения его больших рук мог разлететься вдребезги.

Само собой разумеется, что с рождением ребенка все интересы Наташи сосредоточились на нем.

19 августа 1903 года я получила от Сони письмо, где она, между прочим, пишет:

«…Снегурочка, ты не сердись на Наташу, что она тебе не пишет. Во-первых, она всегда была лентяйкой, а потом она, как все молодые матери, до того поглощена своей Ириной, что все остальное на свете у нее временно отошло на 50-й план. Потом это пройдет, и мы опять получим Наташу, конечно, не прежнюю, изменившуюся, но все-таки очень хорошую. Я, конечно, понять не могу, как два существа могут поглотить все, что есть на свете остального, но таков, очевидно, закон природы, так как со всеми повторяется та же самая история, и со мной, вероятно, было бы то же самое.

Вообще семейная жизнь, по-моему, имеет одну отрицательную сторону, она развивает в сильнейшей степени эгоизм, так как человек, сочетавшись браком, начинает исключительно думать только о своем семействе, т. е. о себе, так как удобства, счастье и благополучие семьи есть в то же время его счастье, удобства и благополучие, а следовательно, человек этот делается еще более эгоистом, чем раньше. Вот, Снегурочка, что могу тебе сказать на этот счет, а потому, пока не поздно, надо постараться не изменить нашему обществу. Не правда ли?»

Эти соображения Сони о влиянии брака на характер человека были для меня не новы. Еще задолго до замужества Наташи в нашей девичьей компании выказывалось не раз мнение, что гораздо благоразумнее было бы совсем не выходить замуж, и мы дали в том друг другу слово. Первой нарушила его Наташа, а затем по очереди и все другие, за исключением самой Сонечки.

Сергей Васильевич очень любил детей вообще, своих же, конечно, в особенности. Относился он к детям с каким-то особенно серьезным, глубоким чувством. По-видимому, любовь к ним рождала его большую симпатию и к старым русским няням.

Первая няня, с которой его столкнула судьба, когда он после разрыва со Зверевым нашел родственный приют в семье Сатиных, была старая Феона, вырастившая все молодое поколение Сатиных и жившая у них на правах члена семьи. Все, включая и Сергея Васильевича, очень ее любили.

27 сентября 1897 года он пишет Н.Д. Скалой, что врач нашел у Феоны грудную жабу и сказал, что если она будет продолжать есть постную пищу, то ее через год не будет на свете.

«…Феоша мне дала обещание, – сообщает Рахманинов, – этого не делать. Я слежу за приемом лекарств».