– Дурочка! Ну какая же ты дурочка…

И я разревелась так громко, так отчаянно, как даже в детстве никогда себе не позволяла.

– Поплачь, поплачь. Легче станет, – бормотала Даночка, оттесняя меня к подъезду. – Я родителям позвоню, скажу, что ты у меня переночуешь. Не надо тебе в таком виде им показываться. Ох, Сеня-Сеня…

Остаток вечера я запомнила смутно. Кажется, была горячая ванна. И не менее горячий липовый чай. А потом блаженное забытье. Провал.

Новый день разбудил меня робким лучом осеннего тусклого солнца и звяканьем посуды.

– Проснулась? Давай умывайся, и за стол. Буду тебя откармливать.

Даночка… Почему она? Я села. Голова закружилась, затягивая меня в воронку воспоминаний. Интересно, я когда-нибудь буду вновь просыпаться без страха? Ведь во сне так хорошо…

– Есения!

– Иду…

Юркнув в тесную ванную, я первым делом уставилась на себя в зеркало. Поразилась тому, как обыденно выгляжу. Если, конечно, не принимать во внимание тот факт, что на мне Даночкина сорочка. Плеснула воды в лицо. Отыскала в недрах ящичка новую зубную щетку. Привела себя в порядок. Расчесала пальцами волосы, заплела в тугую косу. Может, мне тоже перекраситься в рыжий? Как Катя…

– Ты там что, утонула?

– Что мертво – умереть не может, – усмехнулась я, открывая дверь. Романова смерила меня внимательным взглядом.

– Ничего… – начала она, а я с горькой усмешкой на губах перебила:

– Время лечит?

– Да ни хрена, Сень! – возмутилась Романова. – Так, лишь боль притупляет. Но ты научишься с этим жить.

Мне понравилось, что она не стала мне врать. Убеждать, как родители, что все еще у меня будет, потому что это было до смешного бессмысленно. Мы прошли в кухню, уселись за накрытый стол. Романова была в своем репертуаре. Может, и мне нужно было последовать ее примеру? Просто жить свою жизнь, что бы ни случилось. Готовить омлет по утрам. Варить кофе. Заполнять каждый свой день привычными ритуалами, чтобы ни минуты свободной не оставалось. Ни на что.

– Ну, рассказывай.

– О чем? О том, какой я была дурой?

– Да нет же! – взмахнула руками Даночка. – Какой у тебя дальнейший план?

– План… – повторила я. – План один – пахать. А где? Все равно. Пойду на поклон ко Льву Константиновичу. А если он встанет в позу – поеду, наверное, в Европу.

– Ну уж нет. Я одну тебя больше не отпущу. Хватит. Доездилась. Ефимов, как бы на тебя ни обжался, все же профессионал и понимает, что от таких предложений не отказываются. С ним договоримся. Тем более что… – Даночка постучала наманикюренными пальцами по столу: – Я тебе ничего не говорила, но ему поступила куча приглашений выступить с гастролями. Твое Лебединое стало гвоздем программы… Япония, Корея, Китай, Австралия и даже Новая Зеландия. График убийственный. Что скажешь?

– Убийственный график, говорите? Где мне поставить подпись?

– Не так быстро. Ефимов тебя, конечно, возьмет. Но кто сказал, что перед этим он не потреплет нам нервы?

Глава 17.3

Потрепал… Но мне только в радость было. Переключиться. Столько сразу забот! Квартиру найди, документы оформи. Повинись перед труппой, которую оставила, бросила… Заново докажи, что ты здесь по праву. Убеди, что не сбежишь при первом же случае, нагони то, что пропустила… День и ночь у станка и на серединке. Пока не выбьешься из сил до того, что еле ноги сможешь дотащить до кровати. И так каждый день.

– Рыбные котлеты бери. Вкусные.

Я обернулась. Руслан нависал надо мной с подносом, на котором уже стояли тарелка с супом и гречка с той самой котлетой, что он рекомендовал.

– Поверю на слово, – заставила себя улыбнуться. Рус оскалился в ответ.

– Я заплачу… А ты иди, вон, стол занимай, – накрыл мою руку, сунувшуюся было в кошелек.

– Ладно. Но учти – к хорошему привыкаешь быстро.

Он закатил глаза.

– Спасибо, что хоть об этом предупредила, – не упустил возможности меня поддеть. Я напряглась, но зря. В его взгляде не было осуждения. На самом деле все здесь понимали, что никто бы не отказался перейти в главный театр страны, поступи ему такое предложение. И больший резонанс среди труппы вызвал не мой уход, а как раз таки возвращение. И то потому, что возвращалась я на щите… Поверженная и униженная. Ну, так они думали, а я не спешила развеивать их фантазии.

– Ну как ты? Рассказывай! Я видел твою Баядерку. Это было вау!

– Спасибо. А я, представляешь, не видела ничего твоего. До того закрутило.

– А потом что-то пошло не так? – Руслан смотрел внимательно мне в глаза, помешивая ложкой кофе.

– Да. Все до предела банально.

– Хочешь об этом поговорить? Ты же знаешь, я никому!

– Нет, не хочу ворошить прошлое.

– Это касается всего… прошлого? Или только работы?

– Слушай, если что-то хочешь спросить – спрашивай прямо. Я сейчас не в настроении считывать подтекст.

– Я так понимаю, с Вершининым у тебя тоже все, раз он через неделю женится?

Я внутренне застонала, я сжалась вся… Господи, ну зачем? Зачем он мне это сказал? Я же специально, я специально не ходила в соцсети, чтобы даже случайно не наткнуться на информацию об этом событии.

Воздух застрял в легких, обжигая нутро и болезненно тесня ребра.

– Эй! Да блядь! Сень, ты дыши! Дыши, слышишь?! Я не знал, что ты не в курсе.

Руслан взял меня за руку и хорошенько встряхнул. Я со свистом выпустила и снова втянула воздух. Закашлялась. На глазах выступили слезы.