Внешне мужчина был приветливым. Мелкая россыпь морщинок вокруг глаз от частых улыбок, глубокая морщина между бровей, образовавшаяся при сведении черных бровей. Волосы, некогда такие же иссиня-черные, как и у Яромира, сейчас были разбавлены сединой. Но глаза, черные, как и у его сыновей, смотрели прямо, будто бы в самую душу, от чего находиться с ним рядом было некомфортно.

— Очень приятно! Хотел бы я сказать, что наслышан о Вас, — мужчина многозначительно посмотрел на сына. — Но Яромир, видимо, не посчитал нужным рассказать мне о своих друзьях!

— Отец, — сквозь зубы проговорил парень, следя за родителем одними глазами. Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке, как и бывало в присутствии отца.

— Ты дружишь с девочкой, а я ничего не знаю, Яромир! Выставляешь меня круглым дураком, сын! — покачал головой император, улыбаясь. Но улыбка та не была доброжелательной. Казалось, будто он просто нашел очередной крюк, за который сможет дергать наследника. — Вот так женишься, а меня и на свадьбу, видимо, забудешь пригласить!

— Вряд ли это вообще когда-либо произойдет, — холодно ответил младший Полоцкий, глядя прямо на отца и стоя все также прямо.

— Я надеюсь, — кивнул тот.

Мирослава нахмурилась. Он надеется, что его пригласят на свадьбу сына или надеется, что таковой никогда не будет?

— София, не ожидал и от тебя такого поведения, — император повернулся к рыжеволосой девочке, и та склонила голову, нещадно краснея. — Ты-то что натворила?

— Призналась мне в любви, — негромко сказал Георгий Владленович после недолгого молчания, и Борис Мстиславович отпустил руку девочки, которую знал с пеленок и долго считал, что она станет частью их семьи.

Рыжеволосая и уже не по-детски красивая, с самого детства подающая большие надежды, воспитанная по нормам их высшего общества девочка. Но вхождению Софии в семью Полоцких в один момент не суждено было сбыться.

— Мне подлили приворотное зелье, — хныкающим голосом призналась София, нервно кусая губу и краснея еще больше.

— Правда? И кто же? — удивился такому повороту событий старший Полоцкий. — Яромир? Иван?

— О, нет! — покачал головой Георгий Владленович, поведя плечами. — Эти двое здесь не причем. Точнее, подливали точно не они, но, может, и из-за них…

— А что же, версия вполне себе: захотел парнишка приворожить красавицу, да зелье неправильно сварил, — предположил император, отворачиваясь от школьников и вальяжно присаживаясь на выделенный ему стул. — Подействовало оно просто на вас, а не на него.

Георгий Владленович покраснел, Яромир фыркнул, Иван вообще не очень понимал, в чем его обвиняют. А Мирослава покачала головой, чуя фальшь в простоте голоса императора. Было ощущение, что он уже все давно знал.

— Боюсь, что все не совсем так, — подала голос Ирина Александровна, сидевшая в своем удобном кресле и скрестив руки на груди. Она выглядела так, будто ее совсем уже не смущало ни присутствие императора, ни то, что тот был покровителем троих из учеников. Все повернули головы к ней, но она молчала, смотря на Мирославу.

Девочка рвано вздохнула, чувствуя, что ее ноги почти приросли к тому месту, на котором она стояла.

— Это я.

Головы присутствующих повернулись теперь уже к ней.

— Действие зелья безопасно, я уверена, оно выветрилось почти сразу же, не успели вы дойти до медзнахарей, — судорожно пожала плечами яриловка, нервно сминая подол школьного пиджака, и бросила взгляд на Софию, чувствуя, как от волнения у нее потеют ладони. Уж лекции Ягишны Виевны точно не прошли даром: та будто готовила Мирославу в свои подмастерья, спрашивая на каждом уроке больше остальных. Яриловка злилась, но сейчас даже была благодарна противной преподавательнице.

— Вы направили действие приворотного в сторону меня! — нетерпеливо стукнул кулаком о стол Георгий Владленович.

— Никто же не умер от этого, — подал голос Яромир, и все в очередной раз повернули голову. — В школе уже несколько нападений, а вы устраиваете истерику после глупой шутки вместо того, чтобы искать ту нечисть, которая это делает!

— Не мешайте все в одну кучу, Полоцкий! Правила школьного устава никто не отменял! — встал с места Архаров, и его черты лица стали еще острее.

— Могли бы вы выйти? — спокойно, и не ожидая отказа, произнес Полоцкий-старший совсем не вопросительным тоном, на что Георгий Владленович выпучил глаза. — Прошу вас, вы сможете назначить им любое наказание, но сейчас я хотел бы поговорить с ними сам. Ирина Александровна, прошу меня простить, личный разговор.

Он поцеловал ей руку, и заведующие вышли в коридор. Император взмахнул рукой и над присутствующими в кабинете расползся невидимый купол, в котором не стало слышно ни потрескивания поленьев в печке, ни тиканья часов.