Она не создана быть любовницей ради красивых слов о любви и солидного жалования за оказанные услуги в постели.

Грейс не хватало чёрствости для такого образа жизни, да она и не хотела его вести. После Этьена и даже во время их отношений множество мужчин пытались соблазнить её деньгами и разговорами о любви. Хорошенькие женщины постоянно получают предложения такого рода.

Но только в этот раз у неё впервые возник соблазн согласиться. Несмотря на репутацию Мура и на то, что Грейс прекрасно знала подобный сорт мужчин, она всё равно жаждала его прикосновений. Каждый его поцелуй манил её всё сильнее. Она прижала пальцы к губам и крепче стиснула подушку.

Она так давно жила одна и была так одинока. Грейс не могла переспать с мужчиной без любви, но бывали моменты, как сейчас, когда она об этом жалела.

Глава 11

Рассматривая своё отражение в зеркале на стене спальни, Дилан счёл, что порезы и ушибы выглядят хуже, чем есть на самом деле. Порванные брюки, жуткая царапина над глазом, синяки на лице и груди. Врач смыл кровь и после осмотра не обнаружил сотрясения мозга и других серьёзных травм, поэтому предположил, что боль через неделю утихнет. Синяки пройдут не так скоро, возможно, через месяц или около того.

– Чёртов счастливчик, – пробормотал Йен.

– Так и есть, – согласился доктор и взглянул на Фелпса. – Я рекомендую прикладывать к больным мышцам лёд или делать холодные примочки, – сказал он камердинеру. – По двадцать минут несколько раз в день, особенно обратите внимание на руки. Через день или два болезненность должна пройти, и он снова сможет ими пользоваться.

– Спасибо, доктор Огилви, – поблагодарил Йен. – Я вас провожу.

Мужчины направились к выходу, но доктор остановился на полпути и снова повернулся к Дилану.

– Мистер Мур, прежде чем уйти, я хотел бы сказать, что нам с женой очень нравятся ваши произведения. Несколько лет назад мы видели, как вы дирижировали оркестром, который исполнял вашу Двенадцатую симфонию в театре "Сэддлерс Уэллс", это было замечательно. Довольно трогательно.

– Спасибо. – Дилану всегда было приятно, когда люди ценили его работу, но он надеялся, что врач не задаст неизбежный вопрос: когда он снова собирается дирижировать. – Я рад, что вам понравилось.

Доктор ушёл вместе с Йеном, и Дилан отпустил Фелпса. Затем он повернулся к Тремору, который сидел в бархатном кресле у камина. Хэммонд, будучи во враждебных отношениях со своим шурином, не поехал с ними на Портман-сквер в карете герцога.

– Итак? – спросил Дилан, осторожно присаживаясь на мягкую скамеечку в изножье кровати. – Что ты хочешь узнать в первую очередь: почему я ввязался в дурацкое боксёрское состязание с сэром Джорджем или почему я был с Хэммондом?

– Ни один мужчина не должен спускать другому публичных обвинений в трусости, но ты мог бы сразиться с ним в другом виде спорта, друг мой. Зачем боксировать? Тебе чертовски повезло, что руки серьёзно не пострадали. Что до вас с Хэммондом, я признаю, что вам обоим нравится кутить вместе, но не понимаю этого. Когда до Виолы дойдут новости, она узнает о твоей дружбе с Хэммондом, впрочем...

– Неудавшаяся супружеская жизнь твоей сестры – не наше с тобой дело, Тремор, как бы сильно ты её ни любил. Мы с Хэммондом всего лишь приятели. И оба нуждаемся в добропорядочных друзьях. – Дилан улыбнулся. – Как поживает мой добропорядочный друг, и как дела у моей милой герцогини с фиалковыми глазами?

– У моей герцогини, – многозначительно поправил его Тремор. Дилан частенько подтрунивал над другом по поводу Дафны, наслаждаясь потом его реакцией. – Находится в прекрасном здравии. Немного мутит по утрам, конечно, – добавил он, на его лице появилось глуповатое выражение, свойственное мужчине, чья жена находится в положении, – но в остальном с ней всё в порядке.

– Я уже поставил на сына, – сообщил ему Дилан. – Уверен, что ты ждёшь именно его.

– Я буду не менее счастлив, если у меня родится дочь, уверяю...

– Боже мой! – раздался испуганный голос. В дверном проёме стояла Грейс, положив одну руку на косяк, а другой придерживая края белого халата. Она выглядела как никогда прелестно, через плечо свисала толстая коса, а из-под подола простой белой ночной рубашки виднелись босые ноги.

Мужчины поднялись на ноги. Дилан встал слишком резко и поморщился от боли в рёбрах, по которым прошлись кулаки Плаурайта. Грейс вскрикнула и подбежала к нему, с тревогой разглядывая синяки на его лице и обнажённой груди.

– С тобой всё в порядке? Я встала, услышав шум на лестнице и бегающих вверх-вниз слуг. Осгуд сказал мне, что ты подрался. – Грейс опустила взгляд на его руки. – О, нет, – задохнулась она. – Дилан, что ты наделал?

Она впервые обратилась к нему по имени. Всего несколько часов назад Грейс сильно разозлилась на него, а сейчас стояла перед ним такая милая и растрёпанная, от неё пахло грушевым мылом, на лице застыло беспокойство. Она беспокоилась о нём. Дилан расплылся в улыбке.

– Успокойся, Грейс. Да, пара синяков, но ничего не сломано. Я в мгновение ока поправлюсь. Вот, смотри.