Изабель не обернулась.

– Я же сказала, что больше не буду изучать Шекспира. Ненавижу его.

– Ты не ненавидишь Шекспира. И знаешь его пьесы настолько, что смогла поправить отца, когда он процитировал "Много шума из ничего" всего пару-тройку недель назад. Если бы ты ненавидела его произведения, то не разбиралась бы в них так хорошо.

Изабель повернулась и сердито на неё посмотрела.

– С папой весело. А с вами нет. – Она снова отвернулась к окну. – И что вы сделаете? Лишите меня возможности играть на фортепиано? Ну и пожалуйста. Мне всё равно.

Существовал и другой способ борьбы с плохим поведением, который она помнила по своему собственному детству. Грейс использовала его по отношению к своим младшим братьям и сёстрам. Если применять его разумно, он был гораздо эффективнее, чем лишения. Грейс решила, что пришло время им воспользоваться.

Стиснув зубы, она прошествовала через всю комнату к Изабель и схватила её за ухо. Результат оказался предсказуемым и мгновенным. Девочка громко взвизгнула в знак протеста, но больше ничего не смогла сделать. Грейс отвела свою ученицу обратно к столу и не слишком вежливо усадила на стул.

Изабель потерла ухо, снова нахмурившись.

– Ненавижу вас!

– Я сожалею об этом, – ответила Грейс, – но я тебя люблю и буду продолжать это делать, несмотря на подобные сцены.

Грейс повернулась к своему столу и взяла грифельную доску.

– Полагаю, теперь мы можем вернуться к "Отелло"? Ты высказала здравую мысль, Изабель. Если человека нельзя заставить делать то, чего он не хочет...

– Значит, – перебила Изабель, – у него очень бесполезная гувернантка.

Внезапно раздался смешок. Грейс и её ученица посмотрели на дверной проём, где прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял Дилан и наблюдал за ними. Прошло уже две недели после кулачного боя и синяки на его лице приобрели желтоватый оттенок вместо фиолетового, придав ему ещё более распутный вид.

Застигнутая врасплох, Грейс крепче сжала грифельную доску. Сегодня Дилан пришёл раньше обычного.

– Папа! – Изабель оттолкнула стул и подбежала к Дилану. Он тут же отошёл от двери и наклонился, раскрыв объятия дочери, как и подобает отцу. Дилан улыбнулся Изабель, и Грейс решила, что с поблёкшими синяками он выглядел совсем как падший ангел: очаровательный, красивый и потрёпанный.

Он с лёгкостью поднял ребёнка на руки, видимо, полностью оправившись от своего боксёрского приключения.

– Я так рада, что ты пришёл! – воскликнула Изабель.

– Уроки сегодня даются с трудом? – спросил он.

– Она заставила меня читать "Отелло" и никуда не выпускала, – содрогнувшись, ответила Изабель, и с излишней наигранностью обвила руками шею Дилана. – Пожалуйста, забери меня отсюда!

Он взглянул на Грейс, адресуя теперь ей свою дьявольскую улыбку, и поставил дочь на ноги.

– Она снова ведёт себя как армейский генерал? – спросил Дилан.

Грейс проигнорировала его и взглянула на часы.

– Изабель, ты потратила на Шекспира ровно сорок две минуты. Пожалуйста, не преувеличивай.

– Не верь ей, папа, – сказала ему Изабель громким театральным шёпотом, чтобы Грейс тоже могла её услышать. – Прошло уже несколько часов. Она очень жестока ко мне.

– Жестока? – Он бросил на Грейс удивлённый взгляд. – Не верю.

Изабель принялась в красках расписывать ему, какой ужасной диктаторшей была Грейс, потому что заставила читать "Отелло", и почему это одна из самых скучных пьес Шекспира.

– Хуже её ничего нет, папа, – подытожила она. – Даже все

пьесы о Генрихе вместе взятые не идут с этой ни в какое сравнение. Я люблю комедии.

– Больше не переживай по поводу Отелло, – утешил он её. – Разве тебе не пора упражняться в игре на пианино?

– Пора. Могу я сегодня поиграть на твоём рояле?

– Можно, – поправила Грейс.

Изабель тяжело вздохнула, словно желая показать отцу, какими скучными бывают гувернантки.

– Можно сегодня поиграть на твоём рояле?

– Можно, – ответил он.

– Я пишу концерт. Пойдём, поможешь мне.

– Изабель, – ответил он, – тебе не нужна моя помощь. Ты прекрасно справляешься.

– Тогда дуэт? – предложила она. – Сыграем вместе?

– Я бы с удовольствием, но не могу. Не сегодня. – Дилан наклонился и поцеловал дочь в макушку. – Мне нужно идти. У меня встреча сегодня днём.

Он начал отворачиваться, но Изабель схватила его за руку.

– Папа! – воскликнула она. – Ты же только что пришёл!

– Я знаю, милая, но мне нужно идти, иначе опоздаю. – Он высвободил руку из её хватки, так и не заметив расстроенного выражения на её лице, потому что уже направлялся к двери. – Я вернусь поздно вечером, но, возможно, у нас получится поиграть завтра.