А разве можно вот так делать? Я даже заволновался, не введет ли Альрик нас в убыток. Если и впрямь товар не пойдет, да еще нападет на нас кто… Потом догадался, что Беззащитный ни разу не сказал, что тот убыток ульверы покрывать будут, самое большее — платы не получат. А потом подумал еще. Игуль этот не дурак вроде. Хоть он впервые идет в Альфарики, но торгует-то не первое лето, значит, знает, какой товар надо брать и примерно по какой цене тот уйдет. Кто ж себя по доброй воле в разорение вводить будет?

Конопатый вздохнул тяжко, затем встряхнулся и по третьему кругу пошел. На уши присесть нам не вышло, на жалость надавить тоже. С какой стороны он теперь зайдет?

— Вижу, люди вы опытные, вам бы не в вольные хирдманы, а в торговцы податься. Потому скажу прямо. Если б вам в Альфарики не надобно было, так вы б меня давно прогнали с двумя марками, а вы торгуетесь. Значит, есть тут и ваша нужда. Больше платить не стану, потому скажите, как нам лучше столковаться.

Снова я ему поверил, толково он говорит. Но сначала я взглянул на Альрика, а тот кивнул. И оказалось, что до этого был не торг, а беседа задушевная. Торг начался только сейчас.

Как же они спорили! До хрипоты, до брызжущей слюны, до покраснения! Махали кулаками, сетовали на скупость, на траты высокие, на богатства неслыханные, что жадные торговцы берут за доброе оружие, на корабли, что в постоянном уходе нуждаются, на дорогой постой.

Я умаялся слушать, отошел в сторонку, а там стояли незнакомые карлы, следили за спором и пили пиво. Мне тоже протянули кружку. Слово за слово с ними, так и выяснилось, что это люди того самого Игуля, ходят с ним второе лето. Показали корабль торговца: круглобокий, непривычного вида. У него не снималась мачта, а вместо носовой фигуры было небольшое украшение в виде завитка, ни тебе оскаленной пасти, ни диковинной морды. И хотя корабль выглядел вместительным, вряд ли он будет поспевать за быстрым «Соколом» как при парусе, как и на вёслах.

Альрик не напутал, под рукой Игуля и впрямь ходили безрунные трэли, да и рунные недалеко от них отошли, всего-то карлы. Был один хускарл на шестой руне, единственный, кто хоть как-то походил на воина, и он не пил пиво вместе с остальными людьми торговца, а что-то делал на корабле. Хмурый, темный, изредка хускарл поглядывал на пристань, где Игуль спорил с Беззащитным. Видать, приглядывал за Рябым. Я попытался заговорить с хускарлом, но тот даже отвечать не стал, прикинулся, будто не слышит. Ну и пошел в Бездну!

Я вернулся к Альрику, а там спор подходил уже к концу.

— Ладно, уболтал, злоязыкий! — вскричал Игуль, вскидывая руки к небу. — Две марки я заплачу, когда пройдем через Дёккхаф, и еще три — в Раудборге, после первого дня торговли.

— И по пути с тебя стол и все сборы, — добавил Альрик.

— Добро. Тогда третьего дня отходим, как рассветет.

— Успеешь ли припасы закупить? У меня два десятка людей, все хускарлы, и вареным зерном сыты не будут.

— Успею, — отмахнулся торговец.

Но Альрик не успокаивался.

— Что закупать думаешь? У кого? В Хандельсби нынче с едой туго, только у конунга полные закрома. Вижу, не привык ты к дальним походам, так я бы помог посчитать, сколько и чего надобно.

Я бы на месте Беззащитного с радостью переложил такие думы на другого, например, на нанимателя. Ему же сказано, сколько людей и какой силы, поди, дурить не станет. Опять же, куда он денется? Мы и числом превосходим, и рунами. Как с нами не расплатиться?

— Вот и я думаю, что в городе дорого брать, — радостно закивал торговец. — Так что соберу припасов на несколько дней, а остальное по деревням закупать буду. В деревнях оно всегда дешевле, и им тоже выгода: не надо никуда возить, сами придем и всё возьмем.

— Э нет, приятель, — усмехнулся Альрик. — Ты забыл, что нынче конец Скирирова(1) месяца. Снег еще не везде сошел. Откуда в деревнях нынче снедь на продажу? Они за зиму все подъели, только на посев что-то оставили. И скот нынче никто резать не даст. Зря что ли зимой кормили, от себя отрывали? Пойдет трава, скот откормится, приплод даст. Сейчас резать — себя в убыток вводить. Нет, парень, такое никуда не годится. Пока сам не увижу все припасы в дорогу, мы из Хандельсби не двинемся.

И снова я купился на слова Игуля. Пока Альрик всё не растолковал, я и не догадался, в чем тут обман, хотя ведь прекрасно знал, каково по весне в деревнях. У нас в Сторбаше едва ли лучше. Еще понял, зачем меня Беззащитный притащил сюда. Видать, хочет, чтоб я ума-разума набрался, поглядел на хитрые уловки торговца, убедился, что верить можно разве что слову конунга, при людях сказанное. А вот если бы не сказал он про припасы, как бы сложилось? Зашли бы раз в поселение, другой, убедились, что снедью делиться никто не желает, Игуль развел бы руками, мол, сам видишь, я уговор блюду, но не выходит никак. И пришлось бы ульверам тратить время на охоту и ловлю рыбы, да еще и Игулевых людей кормить. В конце похода он бы, конечно, прослезился от нашей доброты, обнял бы, назвал братом и, довольно потирая руки, скрылся б на Раудборгском рынке.

Как бы скучно мне ни было, все дни до нашего отплытия я ходил за Альриком хвостом, вникал в его слова, вместе с ним заглядывал в короба со снедью, нюхал пиво в бочонках, считал мешки с зерном, осматривал колбасы и вяленое мясо. А вдруг Игуль из бережливости порченое возьмет, с прозеленью? Мда, хёвдинг — это не только бежать в бой впереди хирда, но и думать, что делать до и после боя, решать, нужен ли этот бой вообще. Можно, конечно, переложить скучные хлопоты на кого-то другого, я так и делаю, но всё равно должен понимать, как и что делается.