Она замолчала, хлестнула хвостами, уперлась ластами, поводила носом и повернулась лицом к озеру. Потом вскрикнула и поползла к воде. Я поднял топор и широким ударом снес ей голову. Тело дернулось, переставило один ласт и лишь после этого рухнуло наземь.

Я замер, выжидая руну. Вдох. Другой. Неужто мало?

И вспыхнуло. Опалило нутро белым огнем. Пронзило горящими иглами каждую косточку. Озарило и смягчило каждую жилку. И первое, о чем я подумал: как же хорошо лежит в руке топор! Лучше прежнего. Причем как прежнего меня, так и прежнего топора.

Дагна подошла, похлопала меня по плечу, сказала:

— Самый юный хельт, что я видела!

А потом принялась разделывать тушу: отрезать хвосты, вскрывать грудину. Живичи кинулись ей на помощь.

Живодер смотрел на мертвую вылюдь так, будто это его друг или брат изменился и превратился в тварь. Остальные ульверы рубили в лесу деревья под дом. И никто не порадовался за меня.

— Что не так? — грубовато спросил я у бритта.

— Странный, — сказал он, не сводя взгляда с головы вылюди, откатившейся в сторону. — Странный измененный. Не злость, а голод. Не ярость, а страх. Очень старый. Старше Альрика. Старше твоего отца. Давно ходит.

— Тогда почему всего двенадцать рун?

— Не ест руну — теряет силу. Ест руну — не теряет. Много потерял. Раньше сильный был.

— Как ты это видишь?

— Не глаза, вот здесь видеть, — он постучал себя по груди. — Неправильный измененный. В Альрике сидит тварь и хочет наружу, а тут в твари сидит человек и хочет наружу. Сыта тварь — человек сверху. Голодна тварь — человек снизу. Если бы я бы рядом, я б сделал шрамы, и он был бы всегда человек.

— Погоди! — я уже и позабыл про десятую руну. — Он не до конца изменился, что ли? А сейчас ты мог его исцелить? Если б я не отрубил голову?

— Нет. Сейчас нет. Давно надо было. Когда только изменился. Или сильно потом, когда он еще сильнее слабый будет. Если руны вниз, до карла, тогда человек выше и выше.

Я не понимал. Это что же выходит? Что измененный может снова стать человеком?

— Нет, — замотал головой Живодер. — Как Альрик — редко-редко-никогда, так и измененный. Сильный человек! Очень сильный! Рядом кто-то держит. Человек дерется с тварью. Туда-сюда, туда-сюда. Часто-часто-всегда иначе: Домну хватает и не выпускает. Нет человек, только тварь.

Значит, обычно человек враз становится измененным, и там ничего не остается. И редко бывает так, чтоб кто-то боролся с Бездной. Эрн боролся, долго боролся, но никто его не держал, а потом он получил новые руны, убив Хрейна и его людей, и окончательно сделался тварью. А Альрик борется уже долго, и мы ему помогаем, как можем: и Тулле, и Живодер, и я.

— А я? Есть во мне Бездна?

Живодер рассмеялся:

— Все мы дети Бездны. Но тварь пока не проснулась в тебе. Не нужно бежать есть сердце. Можно ждать.

Я пошел к озеру и сел на глинистый берег. Позади стучали топоры, слышалась брань Вепря, где он поносил безруких жевателей угля, Дагна говорила что-то живичам, приглушенные звуки, будто рубили мясо.

Десятая руна. Хельт! Почти хельт. Полноправный хёвдинг!

Я думал, что буду счастливее. Помню, как радовался шестой руне, когда стал хускарлом и впервые ощутил дар Фомр… Скирира. А десятая руна так не радовала. Может, потому что я так давно ее ждал? Девятую-то я получил зиму назад, во время битвы с ярлом Скирре. Потом мы все лето ходили с Магнусом по всяким тварям, потом были в землях ярла Гейра, потом сражались с Росомахой и другими предателями, зимовали в Сторбаше, плыли через моря в Альфарики… Сын у меня родился, я привез жену к родителям, и она затяжелела вторым. Вот сколько всего случилось за девятую руну! Или радости нет, потому как я знал, что получу благодать здесь? Хотя если бы не Дагна и ее спор, так вряд ли бы мне так повезло.

Обладай тварь силой сторхельта, и я бы не взялся ее убивать своей рукой, чтоб не перескочить через руну. Отдал бы Тулле или вон Свистуну. А, Свистуну же не сгодится. Тогда точно Тулле, чего он шестирунным ходит?

Вскоре ульверы сколотили домишко. Бревна уложили прямо на траву, сверху на поперечные балки накидали еловых и сосновых веток. Ни от дождя, ни от холода такое жилище не убережет, только от чужих глаз и скроет. Альрик позвал меня внутрь, сел на один из чурбачков, поставил горшок на пол, зажег восковую свечу, от чего внутри даже стало уютно.

— Плащ брось на землю, пусть там лежит, — сказал бывший хёвдинг. — Садись сюда и слушай.

Я сел на второй чурбак.

— Не знаю, как в других землях, а у нас принято, чтоб при переходе в хельта за воином присматривали. Обычно это отец, или хёвдинг, или любой, кто сам прошел этот путь. Сложного ничего нет. Первое, что ты должен сделать — начисто вымыть твариную кровь из сердца. Перед заливкой жиром мы хорошенько его выполоскали, так что тут бояться нечего. Второе — остановись, если стало невмоготу. Твариная плоть меняет тебя, и чем больше ты съешь, тем сильнее переменишься и больше возьмешь силы со следующей руны. Но если сожрать слишком много…