Я подстрелил второй отросток и отступил, запрыгнув на обгоревшую печку, которая возвышалась над развалинами. Перезарядился, считая оставшиеся «светлячки». Маловато — я «отрубил» всего-то метра два черной материи, а отростки уже опять ползли в мою сторону. Словно фобос все время генерировал новую субстанцию. И это притом, что бомбы Банши там должны были рвать напорядок сильнее.

Будто прочитав мои мысли, из церкви донесся звон разбитого стекла. И из дверного проема вывалилось белое пламя, жадно побежало по стенам, сминая на своем пути черную массу. Жадно, но недолго. Через пару метров, даже не дойдя до края крыши, огонь сдался и уступил черноте, моментально вернувшей свою территорию.

Я сделал еще пару выстрелов, обрубая кончики, наперегонки бегущим ко мне «змеям» и начал отступать. Чтобы хоть попробовать оттянуть на себя черную массу.

Дошел до края деревни, до сарая, в котором стояла «буханка». Почувствовал волнение деда — в свете ауры он выглядел как тигр, запертый в клетке. Метался и скалился, чуть ли не пытаясь перевернуть моторку.

Я остановился и достал финку, облил ее полынью и поджег.

От церкви донесся очередной взрыв, а потом вопль Банши. Не просто матерный, а тот самый настоящий, которым она может стены ломать. Что и произошло — сбоку, в сторону леса вылетел целый простенок, каменным дождем рассыпавшись по земле. Здание вздрогнуло, часть крыши накренилась, но церковь устояла. Как и черная липкая «медуза», покрывающая стены и землю.

«…плохо дело…» — Муха включил капитана очевидность.

«…но такими кусочками ты этого слона не переваришь…» — поддакнул ему Ларс.

Я и сам понимал, что заманаюсь рубить его по кусочкам, а вот идея с переварить меня заинтересовала.

«…не смей…» — Ларс первый понял, что я задумал.

— Если гора не идет к Магомету, Магомет придет к горе… — я воткнул финку в землю, чтобы погасить, и щелкнул огневиком, закрывая его.

«…это тут вообще при чем?» — взмолился профессор.

«…он хотел сказать, если что-то большое не рубится, то надо сделать его маленьким… Это же очевидно!» — ответил Ленька.

— Ну, типа того! Потеснитесь-ка!

Черные отростки будто этого и ждали. Два кинулись прямо на меня, еще два пошли в обход с двух сторон. Походу раздваиваясь, делясь на пары и снова раздваиваясь. И вся эта орава разом набросилась на меня.

Я раскинул руки в стороны и посмотрел на небо. Словно я какой-то футбольный чемпион, празднуя забитый гол — упал на колени, проскочил по мокрой траве, а теперь вся моя команда наваливается на меня сверху. Меньше чем за секунду, я уже полностью скрылся под черными сгустками.

Стало холодно, защипало кожу и начало ломить мышцы, будто я злющий грипп подхватил, и начинает температура расти. Но основная битва происходила внутри. Я полностью отключился от физических ощущений и погрузился в себя.

На уровне ощущений, по условной методичке захвата и изгнания фобосов, я бросился навстречу щупальцам из мрака.

Но вместо задорного «Ура!» накатили грусть и отчаяние, словно я потерял что-то или девушка бросила. Будто сжимаю телефон в руке, там пара десятков отправленных сообщений без ответа и единственное, что хочется сделать — это кинуть его в стену и бессильно скрипеть зубами. Меня разрывает изнутри от ощущения потери и невозможности возврата. Только в сотни раз сильнее, я уже не девушку теряю, а саму жизнь и все, что у меня есть.

Я взвыл, сконцентрировался и начал по кусочку переваривать этого слона, точнее, по ниточке, потому что визуально это был клубок. Змеиный, гадкий, склизкий, из которого вырывались ленты и пытались залезть мне в рот, глаза и уши.

«…Матвей, клюнуло, подсекай!» — завопил Муха.

«…херли подсекать, глушить нужно…» — крикнул Ларс: «…нас только не задень!»

— Так не отсвечивайте!

Я то ли прорычал, то ли сплюнул, чтобы не пропустить летящую в лицо ленту. Ушел в сторону, подныривая и лавируя между тьмой, пропустил мимо себя и схватил самую длинную ленту. Есть контакт — меня выгнуло дугой, тело парализовало, а в мозг черным потоком хлынули воспоминания фобоса.

Давно я такого кино не видел, отвыкнуть успел. Черно-белая картинка старой матрицы с битыми пикселями и размытыми полосами, будто кто-то раздавил часть экрана.

Деревня — та самая, где мы находились. Даже ракурс мой. Только еще живая — на заднем плане бегают дети, возле церкви стоит молодой священник. Это Гидеон. Даже через отвратное качество картинки, видно, как светится его лицо. Как он переполнен идеями, надеждами и планами. Рядом с ним несколько местных — подступаются к церкви, строят леса вокруг и несут бочки с краской. В руках у людей кисти. Видать, последняя стадия ремонта.