– Для чего это?

– Объявление буду давать, в газете, - буркнула я, старательно выводя примеры на толстой бумаге, то и дело забывая, что буквы должны быть зеркальные, а эти мужчины читать и писать не умеют.

– Что такое «газэта»?

– Вот завтра все и узнают.

Грот быстро сообразил, что понадобятся ещё руки, поэтому позвал из трактира больше резчиков или тех, у кого руки как минимум из нужного места растут.

Я же сбегала к неизменному Косу за чернилами и бумагой. Всей, что была у него в закромах, даже очень плохого качества, вывалив за это целое состояние, и ещё записала себе в долг.

– У вас есть художники? – Протараторила, сгружая очередную партию бумаги с чернилами, - кто лица умеет рисовать?

– В среднем городе один. Но у него очередь на месяцы вперёд.

– Подвинется та очередь.

Художник отыскался в двухквартирном доме на втором этаже. Весь какой-то помятый молодой человек с запахом перегара и слушать меня не желал:

– Только по записи! – Махал он руками, задевая огромными рукавами халата баночки с красками, - у меня заказов море! Леди Майран с её болонкой не могу дорисовать! Уже вторая болонка дохнет. А ей портрет с болонкой нужен!

– Да мне просто набросок! Можно карандашом или углём, - взмолилась я в очередной раз, - на одной бумаге, всего лишь набросок!

– Вы понимаете, что можете подорвать мою репутацию художника? – Возопил он, скомкав мой пример «наброска» лиц ребят: три кружочка, в них точка, точка, запятая, - ко мне после такой незаконченной работы клиенты не пойдут! Это ж какой позор!?

– Золотой! – Выкрикнула я в захлопнувшуюся перед моим носом дверь, - плачу один золотой и никто не узнает, что это были вы!

Дверь приоткрылась. В щёлку выглянул длинный нос со сверкающим одним глазом:

– Клянётесь, что никто не узнает?

– Даю слово!

К ночи печатный станок был готов, точнее, печатный пресс. Грот, который умело резал по дереву, уже заканчивал с портретом мальчишек, кропотливо повторяя каждый контур по рисунку, на удивление точному. Мальчики смотрели на меня с дерева прямо как в жизни: Сони чуть мечтательно, Бахо с неизменно нагловатой улыбочкой, а Лала слегка грустно с по-детски приподнятыми домиком бровями.

У нас в комитете были зарисовщики, но они пользовались компьютерной программой, где получался сугубо технический портрет. Узкие глаза, прямые брови, треугольное лицо, шрам на левой щеке. Художник Зойеран же не зря допытывался о характере мальчишек. В начале, это вызывало у меня волну раздражения, что зря теряем время на его романтическо-творческую ерунду, сейчас же было понятно – результат того стоил.

На смену резчикам пришли женщины, но они тоже не умели читать и писать, поэтому текст «набирала» сама.

В спешке не подумала о том, чтобы сделать алфавит с заглавным буквами, но потом выбросила эту мысль из головы. И так сойдёт. Главное, чтобы обратили внимание.

После набора, женщины помогали отжимать текст под прессом на бумаге, а потом аккуратно раскладывали свежепечатные листы, чтобы чернила на них высыхали.

– Как живые! – Ахнула одна из них.

– Дура! Они и есть живые!

Я не вмешивалась, продолжая сосредоточенно посыпать кварцевым порошком чернила, чтобы те не растекались.

Мне не хотелось как бы то ни было называть свои листовки, но восхищенные женщины настояли, пришлось «допечатывать» название тем же маленьким шрифтом.

К утру вышел первый выпуск «Столичного голоса»:

внимание, пропали трое мальчиков: сони, бахо и ларт. были одеты в коричневые штанишки, серое пальто с синими шарфиками. кто обладает какой-либо информацией, поделитесь ею с косом за вознаграждение.

о погоде на сегодня: холод и дождь. запасайтесь носовыми платочками, не сморкайтесь в рукав. в реке не сезон стирок.

объявление: леди майран срочно возьмёт болонку в аренду. любого пола и возраста, с крепким здоровьем желательно, но не обязательно.

свечи по выгодным ценам можно приобрести в кривом переулке дом восемнадцать лавка коса.

На утро каждый второй горожанин любого сословия держал в руках моё печатное издания, кто не умел читать, тем во весь голос кричали содержания мальчишки с колокольчиками в руках. Мальчики тоже не умели читать, но ещё ночью я раз за разом так часто повторяла им текст, что они выучили его наизусть. А заработать по половине серебрушки с радостью согласился каждый из них. Заниматься тем, что от них требовал Фитха – болезненно и небезопасно.