В конце концов этот бардак дошел и до Геннадия Петровича, и он с присущей ему грозностью выдворил виновников всеобщего беспокойства за порог, а оставшихся предупредил: никаких отношений на работе!

Только соблюдать это правило было крайне сложно, ведь в офисе так много одиноких мужчин и женщин, которые проводят вместе по сорок часов в неделю. Даже я не смогла устоять и влюбилась в Гришу. Что, если он не проявляет своих чувств ко мне, именно потому что боится гнева Забелина?

И как посмел Гордеев заявить такую ахинею прямо в лицо начальнику?!

— Аллочка, я не шучу, — ладонь Никиты легла на мою талию, и я ощутила, как от волнения подрагивали его пальцы. — Невозможно находиться рядом с тобой и ничего не чувствовать.

Гордеев слегка притянул меня к себе, заставляя посмотреть в его глаза. Возможно, я никогда не забуду взгляд, которым он меня одарил. Открытый, на удивление ясный и расслабленный. В вечно холодных серых глазах показался огонек надежды, манящий меня, словно мотылька. Я смотрела и смотрела в эти глаза, не смея оторваться ни на миг. Будто кто-то доверил мне заглянуть в тайную, никому не доступную книгу, и мне нужно успеть изучить как можно больше, пока ее у меня не отобрали.

— Так кто из вас уйдет с работы: Аллочка или ты, Гордеев? — неприятный голос Самойлова вывел нас из транса.

Мы оторвались друг от друга, но рука Никиты осталась лежать на моей талии, словно он боялся, что я сбегу от него. Просто он не знал, насколько сильно меня обездвижило его признание. Я и шага не сделаю!

— Геннадий Петрович, — с уважением обратился Гордеев, — Вы знаете, как я люблю свою работу.

— Есть правила, — сухо напомнил Артем Самойлов – крайне скользкий тип, у которого, однако, впечатляющий послужной список.

Затаив дыхание, я посмотрела на дядю. Тот выглядел глубоко задумчивым и обеспокоенным.

— Приходите вечером на ужин, — наконец произнес он, — Вместе. Я хочу с вами поговорить.

Гордеев покорно кивнул и не отпускал мое практически бездыханное тело до тех пор, пока дядя и вечно оборачивающийся Самойлов не скрылись за поворотом.

Как только мы остались одни, рука Никиты сползла с моей талии, и я снова смогла нормально дышать. Мужчина поджал губы, глядя в след моему дяде.

— Что это было? — почти шепотом спросила я, имея ввиду, конечно, неожиданное признание.

Гордеев повернулся ко мне и нахмурился. Странный блеск в глазах исчез, и Никита снова выглядел напряженным.

— Самойлов первый претендент, слышала? — недовольно произнес он. — Забелин не воспринимает меня всерьез.

— И ты решил, что фейковая влюбленность добавит тебе баллов в рейтинге? — мой голос дрожал от волнения, и я злилась на саму себя за то, что меня так взбудоражило случившееся.

— Забелин отправит меня в Москву, чтобы разлучить нас, — на губах Гордеева мелькнула самодовольная улыбка, — Просто немного подыграй. В финале ты получишь Степанова, не переживай.

Упомянув Гришу, Никита сморщил нос и, покачав головой, вернулся в свой кабинет. А я, выбитая из привычной колеи, еще долгих десять минут просидела в зоне отдыха, прежде чем смогла спуститься на первый этаж и, не обращая внимания на любопытные взгляды, заняться работой.

Внезапное сближение с Гордеевым – человеком, которого я на дух не переносила, – пробудило во мне целую гамму чувств, начиная со злости и возмущения и заканчивая…любопытством.

Целую вечность я не была так близка с мужчиной, как сегодня в момент, когда Никита склонился над моим ухом. Когда наши лица столкнулись, запустив неприятный щекотливый разряд по телу. Когда мужская ладонь крепко сжимала сначала мою руку, а потом и талию – так нежно и в то же время с особым притязанием, будто я действительно была объектом его вожделения.

Я влюблен в Аллочку.

Эти слова окатили меня ледяной волной и сшибли с намеченного пути. И вот я сижу, сложив руки на плотно сжатых коленях, и не понимаю, как поступить. Еще утром я была решительно настроена разорвать глупую сделку с Гордеевым и позволить нашим отношениям с Гришей развиваться без его помощи.

Но мне будто понравилось это волнение, разносящее адреналин по телу.

Глупости!

Правда, мне все-таки стоит проявить осторожность в обращении с Гордеевым. Он не так прост, как кажется на первый взгляд. За годы глухой неприязни я успела настолько привыкнуть к мысли, что этот человек мне ненавистен, что сейчас, получив неожиданный отклик своего тела на элементарную близость, я уже сомневалась, настолько ли плох характер Никиты, насколько хороши его руки?

Тогда я еще не знала, что уже вечером мне предстоит ощутить его еще ближе…

***

— Ты опоздала на семь минут, — угрюмо произнес Гордеев, когда я села к нему в машину тем же вечером.

Петербург снова заметало, и я тряхнула волосами, чтобы сбросить налетевшие снежинки. Когда я повернулась к Никите, тот смотрел на меня взглядом, который в темноте показался мне глубоко интимным.

Пара капель с моих волос попала на его лицо, и мне буквально пришлось ухватить себя за руку, чтобы не стереть влагу с его губ большим пальцем. Заметив, как я смотрю на его губы, мужчина дернул головой и, ничего не сказав, отер лицо тыльной стороной ладони и отвернулся.