— Кажется, это за нами, — произнес Гордеев с некоторым разочарованием.

И все же, что с двумя процентами?

— Давайте бегом греться! — дядины крепкие руки обхватили одновременно и меня, и Гордеева и, едва мы сняли обувь и надели теплые гостевые тапочки, потащил нас к камину. — Нин! Нина! Неси-ка ребятам чаю горячего!

Мы с Гордеевым переглянулись с некоторой опаской. Сейчас нам только вина не хватало. Никита опустился в кресло перед большим, как в кино, камином, а я присела на ковер поближе к огню.

Дядя и тетя Нина крутились на кухне, разогревая ужин, на который мы опоздали. Кирюха и Макар занимались машиной Гордеева. Кстати, нужно было видеть, с какой болью в глазах он отдавал ключи от своего автомобиля, но его уже порядком потрясывало от холода и голода, так что мне удалось уговорить его ехать к дяде.

— У тебя теплые отношения с дядей, — заметил Гордеев, — Он тебя очень любит.

— Да, — коротко ответила я.

— Твои родители придут? — спросил он, буквально вытаскивая из меня информацию, которую я никому на работе не рассказывала.

— Нет, — снова кратко открестилась я.

— Ты сирота? — осторожно предположил он, и я с укором глянула на него.

— Боже, нет!

— Тогда что? — допытывался Гордеев, — Я думал, на ваших семейных ужинах собирается вся семья.

Я закатила глаза и, уставившись на огонь в камине, тихо пробормотала:

— Ты хотел сблизиться с дядей. Мои родители тебя не касаются.

Никита промолчал, но я слышала, как за моей спиной раздался вздох с такой интонацией, с какой обычно в мою сторону летит: «Аллочка, твою мать…».

— Ну что, все готово! — провозгласил дядя, торжественно врываясь в гостиную, — Идемте за стол.

Обернувшись, я заметила, как Гордеев резко отвел от меня глаза, будто все это время, пока я его не вижу, он рассматривал мою спину. Собственно, чего я хотела? На мне черная бархатная кофточка с высокой горловиной и голой спиной, открытой на всеобщее обозрение. К счастью, мне хватило ума надеть спокойную юбку по колено, чтобы образ не казался слишком уж праздничным.

Молча мы последовали за дядей в просторную столовую, где за большим столом собиралась вся семья: дядя, тетя Нина, Кирилл, Макар и я. Мои родители за этим столом в последний раз сидели так давно, что я и не вспомню. Потом на ужинах стал появляться только папа, а через полгода и его сдуло за моря-океаны

Но с Гордеевым я это обсуждать, конечно, не буду.

Никита уселся с краю, чтобы быть поближе к дяде, сидящему во главе стола. Мне, как истинно влюбленной девушке, пришлось сесть по правую руку. Напротив расположилась тетя Нина. Мальчишки все еще занимались машиной Гордеева и, вероятнее всего, не особо торопились за стол.

— Геннадий Петрович, я хотел бы обсудить с вами пару идей, — с ходу начал Никита, и мне пришлось пару раз пнуть его ногу под столом.

— Никита, ты только глянь, какой стол для нас накрыла хозяюшка, — восхитилась я, всячески намекая мужчине, что для сближения с дядей неплохо бы и на его жену произвести хорошее впечатление.

— Пахнет замечательно, спасибо, — без каких бы то ни было эмоций произнес Гордеев, и я с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть ладонью по лбу. И неважно, своему или Гордеевскому.

— Угощайтесь, — проворковала вечно радушная тетя Нина.

Словно не замечая холодности гостя, он взяла его тарелку и щедро плеснула наваристой солянки – любимого супа дяди.

— Геннадий Петрович, у меня есть мысли по поводу структуры нового офиса, — приняв полную тарелку, Никита пошел в очередную осаду дяди. — Думаю, можно было бы доработать кадровую политику.

Забелин нахмурился и выставил вперед широкую ладонь, останавливая поток предложений от своего второго заместителя.

— Никита, дома никакой работы, — отрезал дядя, и я, прекрасно знающая об этом правиле, тихо хихикнула.

Мужчина обернулся и смерил меня недовольным взглядом. Наверное, опять переживает, что я выставила его идиотом.

— Но я все же кое-что скажу, — неожиданно произнес дядя, — Кадровый вопрос – твоя слабость, Никита. И, если ты всерьез хочешь занять пост руководителя, тебе стоит научиться ладить с людьми.

Гордеев молчал, с силой сжимая ложку. Мы сидели на достаточном расстоянии, чтобы не касаться друг друга, но я все равно ощутила напряжение, исходящее от мужчины.

— Бери пример с Аллочки, — голос дяди посветлел, когда он заговорил обо мне.

— Да уж, Аллочка стала бы отличным руководителем, — сквозь зубы процедил Гордеев, все меньше походя на моего возлюбленного.

Меня охватило странное веселье, и мне захотелось еще больше раззадорить и без того покрасневшего коллегу.

Я приобняла его правую руку, демонстрируя дяде самые нежные чувства, и, хитро улыбнувшись, заявила: