В ночь ухода Соланн и Виэри леди Одиль Де Верлей не могла сомкнуть глаз. Ее терзали нехорошие предчувствия. Возможно, всему виной была дуэль между послами Марссонта и Эвермира, которая все-таки состоялась на следующий день после скандала на балу, несмотря на королевский запрет. Стража и шпионы Максимиллиана Третьего неотступно следили за поссорившимися посланниками, но им каким-то чудом удалось улизнуть и все-таки устроить поединок на мечах. Если бы баронесса не была уверена в том, что никаких магов ни в свите лорда Эода, ни среди сопровождающих графа Лайонхолла нет, она бы подумала, что этим двоим помогли скрыться именно чародейским путем.

Поединок не только стоил жизни престарелому лорду Эоду, послу Марссонта. Из-за его смерти Его Величеству пришлось объявить официальный траур на целый месяц, чтобы успокоить возмущенного марссонтского правителя. Потеря своего старого боевого товарища в мирное время, да еще и сам факт его гибели от рук ненавистного эвермирца — для гордого и вспыльчивого герцога Эйндриса это было слишком.

Из этого следовало, что выбор невесты для короля тоже откладывается. Скорее всего, даже не на месяц, а на полтора — до празднования королевского Дня Рождения. Промедление в этом вопросе день за днем ухудшало политическую ситуацию для Максимиллиана и давало партии его врагов возможность поднять голову.

При дворе уже ходили слухи о том, что Его Величество совершенно не контролирует ситуацию, и посол дружественного государства был буквально зарезан с молчаливого королевского попустительства. А партия войны, которая жаждала взять реванш в противостоянии с Эвермиром восьмидесятилетней давности, вновь стала набирать популярность не только среди горячих юнцов, но и среди их весьма рассудительных папаш.

Все это, конечно же, было устроено не просто так, и леди Одиль прекрасно все понимала. Дама догадывалась, кто тот игрок, что за этим стоит, но до конца не хотела верить. Герцог до сих пор не представлялся ей достойным противником в придворной игре. Чтобы не получать больше таких неприятных сюрпризов, леди Одиль решила побольше разузнать о замыслах Великого герцога Гильома. Для этого надо было сделать вид, что она ни о чем не догадывается, и заодно предпринять определенные шаги, чтобы обезопасить себя. Только так она могла помочь королю.

Именно поэтому леди Де Верлей избавилась от старшей сестры сразу же, как только она вновь появилась в ее жизни. Именно поэтому не предоставила Соланн никакой активной помощи, и именно поэтому настояла на том, что сестре надо самостоятельно искать выход из своих неприятностей и не впутывать ни во что Одиль.

Что до Эссы, то старшая дочь сестры виделась ей вполне готовой к службе аферисткой. Разумеется, Одиль выполнит свое обещание насчет замужества. Но это будет когда-нибудь потом, когда Эсса достаточно послужит ее собственным интересам. В конце концов, Соланн должна была хоть как-то возместить ей свое весьма рискованное пребывание в Пале-Де-Тан.

Баронесса встала с кресла и прошлась по кабинету. Жермон уже час назад должен был привезти Эссу, но их до сих пор не было. Леди Одиль позвонила в колокольчик. На зов тотчас же явилась ее новая горничная, незаконная дочь Жермона — рыжая тощая девица, имени которой Одиль никак не могла запомнить.

— Чем могу служить, госпожа? — горничная присела в глубоком реверансе.

— Скажи, Жермон еще не привез леди Эссу домой? — уточнила леди Одиль.

— Нет, госпожа, — служанка отрицательно покачала головой.

Баронесса раздраженно вздохнула и сделала девушке знак удалиться:

— Как явится, пусть поднимется ко мне.

— Всенепременно, госпожа, — еще один глубокий реверанс, и девушка исчезла.

За дверью кабинета послышался испуганный вскрик, и она снова широко распахнулась.

— Возможно, я смогу скрасить твое ожидание, моя леди баронесса? — послышался низкий и властный мужской голос.

В кабинет не спеша, хозяйской походкой вошел герцог Гильом. Леди Одиль выпрямилась:

— Что вы делаете в моем доме без приглашения, да еще в такой час, герцог?

Гильом издевательски раскланялся:

— Прошу меня простить за грубое нарушение этикета, леди Одиль. Но у меня к тебе очень важный разговор, и он не терпит отлагательств.

— Прошу тебя покинуть мой дом, герцог, — произнесла баронесса тоном, не терпящим возражений, и резким нетерпеливым жестом указала Гильому Де Тайеру на дверь. — Или тебя вышвырнет моя охрана.

— Вышвыривать меня некому, моя леди баронесса, — усмехнулся Великий герцог, скрестив на груди руки. — Потому что теперь твой дом охраняют мои люди.

Руки баронессы похолодели от страха, но сдаваться она не собиралась:

— Ты решил захватить меня в плен? Очень безрассудно и глупо. А главное — бессмысленно.

— Отнюдь, — Гильом сделал приглашающий жест, указывая Одиль на кресло. — Садись, моя леди. Разговор будет долгим.

Леди Де Верлей насмешливо приподняла левую бровь:

— У тебя полчаса, мой герцог. Я не намерена жертвовать своим сном красоты даже ради двоюродного брата Его Величества.

— Ну, что ж… — развел руками герцог Де Тайер. — Тогда я перейду сразу к делу. Несмотря на отсутствие в твоем роду королевской крови, ты имеешь гораздо большее влияние при дворе, чем я, моя леди баронесса.