Тем не менее владелец поместья, барон Де Шаррак, мог себе позволить некоторую вольность в общении со столь знатной особой. Баронский титул его предки получили около пятисот лет назад из рук самого короля, и поэтому подчинялись напрямую только правящему монарху. Это обстоятельство наделяло род Де Шарраков определенной независимостью и почти непомерной гордостью.

Барон Дени Де Шаррак был лет на пять постарше своего высокого гостя. В этом высоком широкоплечем мужчине тоже угадывались манеры человека, когда-то посвятившего себя военной службе, но уже давно ушедшего на покой и теперь всецело погруженного в придворные интриги. Изящные руки, которыми он с рассеянным видом передвигал фигуры, были тщательно ухожены, ногти на них — аккуратно отшлифованы и подпилены. Пожалуй, единственной данью военному прошлому в облике барона были темно-каштановые волосы с проседью, отпущенные до плеч и связанные сзади в хвост — еще одну традиционную прическу солдат Трезеньеля. В отличие от чисто выбритого герцога Дени Де Шаррак носил небольшую бородку по последней дворцовой моде. Эта каштановая бородка клинышком придавала его лицу насмешливо-добродушное выражение, ярко контрастировавшее с холодным и жестоким взглядом синих глаз.

Барон был одет в атласный домашний камзол фисташкового цвета, расшитый золотистым кружевом, и такие же ренгравы, из-под которых были видны белоснежные шелковые чулки. На ногах барона были изящные туфли на небольшом каблуке, украшенные бантами и позолоченными пряжками. Несмотря на кажущуюся фривольность облика, в манерах барона было что-то, что не оставляло сомнений в том, что это человек жесткий и властный, привыкший получать то, чего он хочет, и притом немедленно. Выражение его лица, холодное и жестокое, не спасала даже любезная улыбка, обращенная к гостю.

— Еще не все потеряно, — герцог небрежно снял с доски изящную фигурку рыцаря, выточенную из алого коралла, и бросил куда-то в сторону. Из полумрака вынырнул Мигуэль. Он ловко поймал фигурку и снова спрятался в темноте, чтобы не мешать игре хозяина и его гостя.

— На этот раз я настроен решительно и у меня есть план, — продолжил Гильом. — И вопрос тут только в том, поддержишь ли ты меня. Мой сенешаль бьет твоего алхимика.

— И правда, — усмехнулся Дени и так же небрежно бросил в темноту снятую с доски фигурку мага из гематита, которую маленький слуга тоже ловко поймал. — Но тогда мой король воров движется на юг, и твоему герцогу конец. Похоже, я выиграл, Гильом.

Великий герцог кивнул в знак согласия и продолжал испытующе смотреть на собеседника. Наконец, барон сдался:

— Учитывая настроения при дворе и нашу старую, закаленную в боях дружбу, я готов поддержать тебя, мой принц, — церемонно произнес он.

— Я ценю твою верность нашей дружбе, — кивнул Великий герцог с улыбкой. Титул, с каким к нему обратился барон, польстил ему. — Завтра утром обсудим детали.

Ударил гром, и полумрак сводов библиотеки на долю секунды осветила молния. Мигуэль закричал и выронил серебряный поднос, на который он складывал снятые с доски фигуры. Искусно вырезанные из коралла и гематита черные и красные герои «Осады» — рыцари, пехотинцы, алхимики, воры — с громким стуком посыпались на паркет.

Барон и герцог вздрогнули. Слуга, дрожа и всхлипывая, упал на колени.

— Мигуэль, что ты себе позволяешь?! — в ярости начал барон.

— Прости меня, господин! — было непонятно, чего маленький слуга боится больше, грома или гнева хозяина. — Когда ударила молния, я увидел там, в окне, чье-то лицо! Кто-то подглядывал за вами!

Барон выругался и вскочил:

— Я сейчас же прикажу прочесать весь парк! Он не мог далеко уйти!

— Спокойно, друг мой, — остановил его герцог. — Для шпиона это было бы слишком примитивно. К тому же мы не сказали друг другу ничего такого, что могло бы кинуть на нас хоть тень подозрения. Так что, кто бы там ни был, можно поискать следы завтра.

Герцог откинулся на спинку кресла, постучал пальцем по опустевшему кубку и выразительно посмотрел на слугу. Мигуэль вскочил на ноги и проворно наполнил оба кубка.

— Прости его, герцог, — поморщился Дени. — Полгода назад мне пришлось продать его старшего брата, его буквально выпросил один купец из Офрейна. С тех пор мальчишка боится собственной тени.

— Выпороть его как следует, для храбрости, — усмехнулся Гильом.

— Непременно, — кивнул барон. — Но время уже позднее. Идем, я покажу тебе твои покои. Мигуэль, убери тут все, я займусь тобой потом. И если, не дай Единый, ты разбил какую-то из фигур, на тебе живого места не оставят.

Мальчик молча поклонился.

— Пришли ко мне кого-нибудь из горничных посмазливее, пусть принесет свечу, — Великий герцог Гильом подмигнул барону. — Ты же знаешь, как я люблю почитать на ночь!

— Непременно! — расхохотался в ответ Дени.

Мигуэль смотрел вслед весело смеющимся господам, выходящим из библиотеки. Из его глаз текли слезы.

***

От прогремевшего почти над самой головой раската грома и последовавшей за ним вспышки молнии Матеос от неожиданности потерял опору под ногами. Но, успев сгруппироваться в падении, юноша мягко и почти бесшумно приземлился на клумбу на обе ноги.

Этот весенний проливной дождь был для Матеоса и другом, и врагом. Другом — потому что те, кто должен был нести охрану столичного поместья барона Де Шаррака, в такую отвратительную погоду выполняли свои обязанности очень неохотно. Именно поэтому Матеос и смог пробраться в парк Пале-Де-Шеллона незамеченным. Потом юноша просто вскарабкался на огромный дуб, который рос под окнами второго этажа. Матеос собирался проникнуть в поместье через библиотеку, а потом отправиться на поиски младшего брата. Или того, кого можно было бы спросить о нем — дворцового повара, кого-то из лакеев или какую-нибудь из горничных. Матеос очень боялся, что барон продал их с братом в разные места.