— Выиграю — сам тебя угощу, — улыбнулся гладиатор. — Сегодня у меня отличный повод.

Ежегодный весенний бал, посвященный Повороту, празднику пробуждения природы, был готов начаться. По традиции торжество по этому случаю устраивалось королем или королевой в Пале-Де-Тувель, Тувельском дворце, который служил летней резиденцией трезеньельских монархов.

Высокое здание в три этажа, выстроенное из белоснежного, искрящегося на солнце рамиана, казалось воздушным из-за изящной каменной резьбы и множества шпилей и башенок, тянущихся в яркое весеннее небо. Дворец был окружен роскошным парком с фонтанами, в котором сейчас, в самом начале гриара, первого месяца весны, успели расцвести подснежники и душистый маргалейд, называемый иначе Даром Пророка. На клумбах благоухали высаженные причудливыми узорами крокусы, лиловые и белые, в основных цветах герба королевства. Перед фасадом дворца располагался огромный пруд, в котором на фоне неба отражалось все великолепие этого изысканного архитектурного сооружения. Казалось, по своей красоте и роскоши Пале-Де-Тувель может соперничать с самими чертогами Единого.

Внутри убранство дворца было таким же утонченным, как и снаружи. Стены были обиты лучшим офрейнским обойным шелком самых нежных и изысканных расцветок, оконные проемы украшены гирляндами из живых цветов, какие только могла предоставить королевская оранжерея в это время года. У стен повсюду для удобства гостей стояли мягкие кресла, между которыми были установлены круглые хрустальные столики на изогнутых позолоченных ножках. Каждый из них был щедро уставлен бутылками с вином, фужерами и вазами с засахаренными фруктами и орехами. Между нарядными, одетыми по последней моде гостями ловко сновали слуги с подносами, почтительно предлагая вина и легкие закуски.

Разряженные и блистающие драгоценностями дамы и кавалеры — а в Пале-Де-Тувель собрался весь цвет трезеньельской знати — оживленно болтали и смеялись. Но эта легкость была обманчива: всем известно, что самые коварные интриги плетутся именно на таких торжествах. Поэтому за легким игривым весельем скрывалась настороженность и цепкие взгляды.

Сегодняшний бал, помимо того, что традиция проводить такие празднества насчитывала более семи сотен лет, имел важное политическое значение. Король Трезеньеля, Максимиллиан Третий, должен был, наконец, выбрать себе невесту и во всеуслышание объявить о предстоящей помолвке. Это было важное событие, которого с волнением ждали все придворные. Его Величество Максимиллиан Третий правил королевством уже тринадцать лет, но до сих пор не имел намерения жениться и завести наследника, что очень беспокоило его сторонников при дворе. Кроме этого, существовал двоюродный брат короля, Великий герцог Гильом, который не скрывал своих притязаний на трон, хоть и не осмеливался пойти на открытое противостояние. Многие опытные царедворцы утверждали, что это лишь вопрос времени.

Именно поэтому на сегодняшний бал возлагались огромные надежды. В Пале-Де-Тувель были приглашены послы всех соседних государств, которые должны были представить королю своих кандидаток, чтобы тот, наконец принял решение. Сейчас же все с нетерпением ждали появления короля.

Максимиллиан Третий стоял перед огромным зеркалом и готовился выйти к придворным. Он был уже одет. Королю оставалось только убедиться, что он выглядит безупречно. Многие находили Его Величество красивым мужчиной. Максимиллиан тщательно следил за собой. Его тонкое лицо с аристократическими чертами, носом с легкой горбинкой и большими синими глазами всегда было гладко выбрито, светлые золотисто-каштановые, цвета благородного меда, волосы завиты и тщательно уложены, ногти на изящных длинных пальцах чистые и идеально овальной формы. По случаю праздника правящий монарх тоже был одет в официальные цвета — на нем был пурпурный атласный камзол с золотой вышивкой и такие же ренгравы. Дополняли наряд монарха безупречно белоснежные чулки, в тон изысканным кружевам, которыми была обильно отделана его одежда.

Король бросил взгляд в зеркало, раздраженно отмахиваясь от пары лакеев, которые, казалось, были готовы бесконечно поправлять его туалет. Оба слуги низко поклонились и исчезли.

— Как я выгляжу? — рассеянно спросил Его Величество, поворачиваясь и придирчиво расматривая себя.

— О, мой король, ты безупречен, как и всегда, — со смешком произнес женский голос откуда-то от окна королевской спальни.

К Максимиллиану с улыбкой приблизилась изящная дама и заботливо смахнула воображаемую пылинку с его рукава. Эту женщину было трудно назвать юной. Судя по ее внешнему виду, она была ровесницей монарха. Тем не менее, она все еще была красавицей и умела подчеркнуть свои несомненные достоинства и отвлечь внимание от недостатков. Ее платье из тяжелого темно-синего шелка отлично подчеркивало ее тонкую талию и высокую грудь. Переливчатый шелк прекрасно оттенял бархатистую кожу цвета слоновой кости. Сложную прическу, в которую были искусно уложены ее блестящие темные волосы, в честь весеннего праздника украшали живые цветы. Колье из сапфиров чистейшей воды подчеркивало стройную, без единой морщинки, лебединую шею. На полных вишневых губах дамы играла тонкая улыбка, в глубоких карих глазах пряталась ироничная усмешка.

Судя по более, чем приятельским манерам дамы и самому факту, что из всех придворных эта женщина единственная оказалась допущенной в королевскую спальню, чтобы лицезреть праздничный туалет Его Величества, ее и правящего монарха связывали давние узы.

Даму, которая была так фамильярна с королем, звали леди Одиль Де Верлей. Она была подругой детства монарха и воспитывалась вместе с ним. Поговаривали о том, что Его Аеличество и баронессу связывают куда более близкие отношения, чем просто детская дружба. Но, несмотря на почти постоянное пребывание леди Одиль при дворе, неопровержимых доказательств и личных свидетельств этому не было ни у кого. Даже вездесущие слуги-шпионы ничего такого не рассказывали. Единственным, что могло бы бросить тень на репутацию мадам Де Верлей, были ее дочери Ноэль и Виолет. Обе девушки обладали золотисто-каштановыми волосами и носом с едва заметной горбинкой, который, впрочем, ничуть их не портил и даже придавал их лицам шарм и определенную изысканность. Покойный же адмирал Де Верлей, шептались злые языки, был брюнетом. Да и нос у него был не слишком аристократической формы.

Взойдя на трон, Максимиллиан Третий, несмотря на недовольство доброй половины двора, сделал овдовевшую к тому времени леди Одиль своей главной советницей. Но и друзья, и враги мадам Де Верлей признавали, что до сих пор она не давала своему королю глупых советов.

— Ты находишь, мадам Де Верлей? — усмехнулся король, приобняв даму за талию.

Леди Одиль тихо рассмеялась, освобождаясь от царственных объятий:

— У нас очень мало времени, государь. Давай-ка перейдем к делу. Итак, наши кандидатуры. Принцесса Эделин, сестра Его Величества Реджинальда Первого Эвермирского, двадцать лет. Принцесса Лейтис, дочь Великого герцога Марссонта, ей двадцать один. Есть младшая, Эймир, но ей всего семнадцать, и герцог наверняка будет против. Дочь офрейнского короля Астальдо Девятого, Бланка, ей девятнадцать. Ну, и, наконец, принцесса Дианора Шеолланская, дочь правящей королевы Буоны, ей шестнадцать. Портреты ты видел.

Максимиллиан тяжело вздохнул:

— И какие у нас перспективы, Одиль?

Его собеседница пожала плечами:

— Давай посмотрим. Брак с Эделин — способ заткнуть партию войны у тебя при дворе. Тех самых бедолаг, которые бряцают оружием и восемьдесят с лишним лет спустя хотят реванша над Эвермиром. Правда, многие при дворе не признают права нынешней эвермирской династии на престол. Ну, зато принцесса очень миленькая. По крайней мере, на мой взгляд.

Брак с Лейтис — подтверждение традиционного старого союза Трезеньеля и Марссонта. Раньше я бы категорически не стала советовать тебе эту невесту — твои предки женились на представительницах герцогской семьи три поколения подряд. Но сейчас там сменилась династия, и с твоими будущими наследниками должно быть все в порядке. Лейтис Мак Гил-Феалан умная, мыслит неординарно и независимо. Если сможешь найти с ней общий язык, у тебя будет отличная поддержка.