На часах полдвенадцатого.

Он не звал меня. Я пришла к нему сама.

Ладошки потеют от волнения, я взволнованно растираю их и топчусь на месте. Я чувствую себя до нелепости неуютно в этом черном полупрозрачном пеньюаре, весьма открыто намекающем на причину моего визита. Мы так и не виделись со вчерашнего дня и я понятия не имею, в каком он сейчас настроении.

Глубокий вдох.

Наконец решаюсь и стучу в дверь. Не дожидаясь разрешения, я открываю её сама.

В комнате горит мягкий настольный свет.

Он сидит за столом, в чуть расстегнутой белой рубашке и взъерошенными волосами, занимаясь изучением документов. Весь стол усыпан бумагами, перед ним по крайней мере не меньше пяти толстых папок.

Он не услышал, как я вошла. Я с тихим щелчком закрываю дверь и это заставляет его наконец поднять голову.

— Лесли? — его брови совсем удивлённо соединяются вверху. — Ты почему не спишь? Что-то случилось?

Этот вопрос звучит настолько безобидно, что я даже не сразу нахожусь с ответом.

— Нет, я просто... — забегав глазами в поисках ответа, понимаю, что так и не могу озвучить его вслух. Я замолкаю и осторожно смотрю на него. — Можно?

Прежде чем ответить, он внимательно оглядывает меня сверху вниз и я уже начинаю чувствовать себя глупо и до ужаса нелепо в этом откровенном пеньюаре. Себастьян собирает папки вместе, отодвинув от себя по столу.

— Заходи, — он негромко прокашливается.

Я делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь перед столом, оставляя дистанцию между нами.

— Спасибо, что отпустил сегодня к брату, — тихо проговариваю я.

Меня волнует раздавшаяся за этим тишина. И когда я уже взволнованно поднимаю взгляд, до меня доносится уверенный ответ:

— Я уже понял, что для тебя это очень важно.

Себастьян собирает несколько выпавших листов в одну стопку, легко постукивая ею по столу, откладывает в сторону, и только затем поднимает на меня проницательный взгляд:

— Не за что.

Голос его при этом твердый, но благосклонный. Я ощущаю, как шевелится внутри непонятное чувство. В один день он резко осаждает меня, напоминая мое место, а в другой берет во внимание мои желания... Я не могу понять его истинное отношение ко мне.

— Подойди сюда, — вдруг хрипло велит он.

Я сдвигаюсь с места и подхожу, обойдя стол, становлюсь прямо перед ним. Себастьян разворачивается в кожаном кресле на колесиках ко мне лицом. Долго смотрит в глаза, а затем обхватывает ладонями мои бедра и притягивает к себе, заставляя встать между его разведенных колен.

Я безропотно подчиняюсь, позволяя ему делать то, что он хочет. Чувствую, как ладони медленно сдвигаются, он начинает вести ими вверх, забираясь под низ пеньюара, легко сжимает мои бедра и гладит. Я смотрю вниз на выпуклые вены, тянущиеся вверх по сильным рукам и прячась под дорогими ролексами и белоснежными рукавами рубашки, и чувствую, как разгоняется моя кровь в тех местах, где он касается меня. Он медленно оглаживает мои бедра и вдруг резко сдвигается вверх, сжав ягодицы.

Я рывком втягиваю воздух и впиваюсь пальцами в его плечи, встав на носочки от натяжения. Отпустив ягодицы, он снова скользит мягко, гладит мою поясницу и живот, оценивая мой внешний вид.

Да, ему определенно нравится. Я вижу, как моментально натягиваются брюки у него в паху. Он хочет меня.

— Накажешь меня за вчерашнее? — тихо интересуюсь я, держа руки на его плечах, чтобы держать равновесие.

Его руки вдруг останавливают движения.

Даже несмотря на то, что сейчас я выше него, от него все равно веет подавляющим авторитетом.

— Нет. Просто хочу понять, почему ты так поступила, — он поднимает на меня взгляд. — Скажи, я обидел тебя?

Этот вопрос настолько простой, но в то же время сложный, что я не знаю, что ответить. Внутри что-то кольнуло, но я не придаю этому значения, решив проигнорировать. Я сглатываю, стараясь сделать вид, что меня никак не волнует обжигающий жар его ладоней на моем животе.

— Я тоже многое хочу понять, — шепчу я.

Его голос тихий и проникновенный:

— Например?

— Твоя жена...

— Так, стоп, — резко обрывает он, вдруг отпустив меня. — Об этом я говорить тебе запрещаю.

Я с удивлением пошатываюсь, когда он отрывается, заставив мои руки соскользнуть с его плеч. Я смотрю с приоткрытым ртом на то, как он вмиг изменился, черты его лица враз обострились и брови угрюмо сошлись вместе.

— Но почему? — искренне не понимаю я. — Мы занимаемся сексом, ты собираешься трахнуть меня сейчас, вот в эту минуту, и не говори, что нет, так почему я не имею права задать всего один вопрос о твоей жене?