С губ срывается всхлип, по щеке побежала слеза. Этого ещё не хватало. Она поднимает глаза и спрашивает так робко, будто я собираюсь ударить ее:

— Он... не собирался насиловать меня?

— Нет, Лесли, — смотрю прямо. — Он принес тебе поесть, — киваю на столик и снова смотрю. — Ты же голодная, Лесли?

Она осторожно прослеживает за моим кивком и на автомате сглатывает.

Краснеет, опустив глаза. Робко кивает. Стыдится.

— Ладно, давай ты сначала все же примешь горячую ванну, а затем поешь.

Она не двигается. Сидит.

Я отталкиваюсь ладонями от спинки и подбираю с сидения одежду. Полотенце, толстовка, штаны. Белье.

Протягиваю ей.

— Иди, Лесли.

Она наконец отмирает. Нерешительно косится на одежду, сглатывает. Глаз по прежнему не поднимает. Робко принимает тряпки и прижимает их к груди. Чуть смелеет, обнимает руками. На меня так ни разу не посмотрела.

Затем все же поднимается и идёт к встроенной в комнате двери. Я же остаюсь на месте. Черт знает зачем. Я просто смотрю вслед.

Я не ожидала. Честно.

Думала, он накажет меня. За побег. Ударит, наорет, вышвырнет прочь.

Вместо этого я сижу и наминаю жареную курицу. И это после густого супа из мяса.

Он смотрит на меня.

Поначалу я смущалась, но затем наплевала. Инстинкты взяли верх и голод заполнил собой артерии.

Этот мужчина схватил меня, увез в безлюдную местность и запер в доме. Теперь же мне это видится в другом свете.

— Ты поела? — поднимается в воздух зычный мужской голос. Впервые за последние десять минут.

Я поглядываю на отложенную на "десерт" сочную куриную ножку и останавливаюсь в колебании.

Это был намек, что мне уже хватит или что?

Тоскливо вздыхаю и все же откладываю вилку. Оставлю на потом.

Киваю.

— Да, спасибо.

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — вдруг резонирует по комнате его низкий голос.

Я сглатываю.

— Какой?

— Что мне делать с тобой, Лесли? — огорошивает меня вопросом.

И все же в нем гораздо меньше жёсткости, чем было в первый раз. Даже наоборот, в нем будто появилась тонкая прорезь. Поэтому я не теряюсь.

— Если бы вы хотели меня посадить, вы бы уже это сделали. Но вы меня накормили, одели и дали крышу над головой. У меня встречный вопрос, — я останавливаюсь и наконец решаюсь посмотреть ему прямо в глаза. — Зачем?

Он смотрит на меня. Тягучим, терпким, пронзительным взглядом. Долго. Затем просто отрывает ладони от спинки и поворачивается к выходу.

— Нет-нет, подождите! — я бросаюсь ему вслед и хватаю за руку. Игнорирую звон упавшей вилки. Смотрю. — Ответьте. Пожалуйста, — мой голос гаснет, звуча совсем тихо на последнем слове.

Он медленно ведёт взглядом вниз на наши руки и я осторожно расцепляю свои пальцы, опомнившись.

— Тебе так плохо здесь? — вдруг доносится до меня вполне миролюбивый вопрос. Я теряюсь.

— Что?

— Ну, тебя что-то не устраивает?

— Нет, я...

— Тогда просто скажи спасибо и прекрати докапываться.

— Спасибо, — тут же выпаливаю я.

Уголок его губ скептически поднимается.

— Ты ведь понимаешь, что твоя благодарность мне не нужна?

— Понимаю, — быстро киваю, соглашаясь. — Что... Вам нужно?

— Для начала правда.

Я резко затихаю и давлю выдох. Молчу в тряпочку.

— Лесли, — с нажимом говорит он. — Я жду.

Я утыкаюсь глазами в пол.

— Просто, — отвечаю заглушено.

— Что "просто"? — спрашивает он. Когда я не отвечаю, на его лице вспыхивает искорка гнева. — Ты просто так решила заняться мошенничеством? Два года назад ты тоже просто работала на Джейкоба Вэйна?

Я вздрагиваю, немного отсахиваясь. Это имя до сих пор вызывает во мне тихий, смиренный ужас где-то позади грудной клетки. На автомате.

Страшный был человек. У него я работала горничной. А потом меня спас Себастьян и я узнала, что Джейкоб мертв.

— Это вы... убили его? — спрашиваю боязно.

— Нет, не я, — выдыхает он. — Мой напарник. Бывший, — его голос ровный. — Ну так что? Чем больше ты мне расскажешь, тем проще мне будет...

— Засадить меня в тюрьму? — бесцеремонно перебиваю.

И тут же осекаюсь. Прикусываю язык. Ляпнула, не подумав, но уже поздно. Потому что его губы кривятся в усмешке. Ну вот кто меня за язык тянул?