— Сильно тебя там обижали? — интересуюсь ласково.

В светло-карих глазах вспыхивает вина и странное сожаление, быстро пропадая. Не понимаю, откуда. Наверное, показалось.

— Нормально всё, — нехотя увиливает от моей руки, когда я пытаюсь зарыться пальцами в волосы. — Вовремя подхватились, — пауза. Затем добавляет: — Этот твой.

Я задираю брови вверх.

— Этот мой?

— Ну да, который полицейский бывший. Он выкупил нас у копов.

— Что-что он сделал? — мои брови ползут ещё выше, если это возможно.

— А ты типа не знаешь? — чуть насмешливо говорит. — Он отвалил кучу бабла легавым. А ты говорила, копы не продажные.

Джер тянет недобрую улыбку, у меня же в самом прямом смысле отвисает челюсть. Я пораженно спрашиваю:

— Это он тебе такое сказал?

— Нет конечно, — фыркает брат. — Подслушал случайно, когда увильнул от легавого. Отсюда и фингал заработал.

Я стою, минуты две переваривая услышанное. Помню, как яростно доказывала брату, что полицейские самые честные ребята в мире, а он все равно не верил. Ведь Себастьян и его напарник были именно такими полицейскими...

Раскачиваю головой, прогоняя воспоминания. Поднимаю лицо к брату.

— Ты есть хочешь? — спрашиваю тихо.

Брат отвечает не сразу.

— Хочу, — так же негромко говорит. Приподнимает брови. — А чё, тебя здесь и кормят даже? Прям по-настоящему?

Я смеюсь и хватаю его за руку.

— Пойдем.

И увожу его за собой.

Вилка неутомимо стучит по тарелке.

Я сижу за столом, подпирая кулаками подбородок и смотрю, как брат жадно наминает запечённый картофель, параллельно откусывая большими кусками куриную ножку. Рядом на полу небрежно лежит сумка с вещами.

— Вкусно? — я улыбаюсь. Все никак не могу налюбоваться. Поверить тоже. И все же неспроста я вечером к еде не притронулась. Как чуяла — брату нужно оставить.

— Пиздец как, — на одном дыхании выпаливает.

Я хмурюсь и отвешиваю ему сочный подзатыльник.

— Эй! — сразу же возмущается брат с полным ртом, округляя глаза. Даже жевать перестал. — За что?

— За все хорошее и плохое, — монотонно проговариваю и возмущенно выгибаю бровь. — Вы как разговариваете, молодой человек?

Он как-то вдруг будто через силу откусывает и вздыхает. Опускает ножку, замедляя жевание.

— Лес, вот только не надо строить из себя маму, — Джер медленно подводит на меня погрустневший взгляд. — Ты моя сестра и я очень люблю тебя, но её больше нет, а тебе не идёт роль большой мамочки.

Я в шоке округляю глаза, наблюдая, как он возвращается к еде.

— Я... я и не пыталась, — быстро выпаливаю и промаргиваюсь, растерянная подобным ответом. И все же, что не говори, а где-то на глубине сердца что-то ощутимо кольнуло.

— Тебя что, одного пустили? — тут же перевожу тему.

— Ага, как же, — резво отвечает брат, сглотнув еду. — Легавый в наручниках вез, как преступника вшивого. Вышвырнул из машины, притащил за шиворот в дом и уехал. Отсюда, кстати, не так сложно сбежать, я успел прикинуть.

Он быстро дожевывает, я же не отвечаю.

— Чего молчишь?

— Зачем нам сбегать? — тихо подаю голос я. Самой не верится, что говорю это.

Брат стопорится. Прекращает есть.

Поднимает брови.

— В смысле? — спрашивает обалдело. — Разве не так мы всегда делаем?

— Ну... — я мнусь, неуверенно поглядывая на него. Останавливаю взгляд и все же решаюсь сказать: — Может, в этот раз не нужно?

Он смотрит на меня недоверчиво, из-под лоба.

— Ты чего, Лес? Ещё вчера мы были на мушке у самих ФБР, а сегодня нас просто перекупили. Где гарантия, что завтра нас не сдадут в тюрягу? — повисает пауза. — А, я понял, — бросает небрежно. — Все дело в этом твоём. Себастьяне. Или как его там?

— Что за ерунду ты говоришь? — выдыхаю я. А у самой сердце странно ёкнуло.

— Ерунду? — резко вскидывает брови. Опускает их и смотрит решительно. — Тогда давай сбежим. Сколько раз получалось. Или ты добровольно хочешь в заложниках сидеть? Все из-за этого, легавого бывшего, да? Втюхалась ты в него или что?

Я резко дёргаю со стола ладонь.

— Джер, по-моему, ты перегибаешь, — мой голос холодеет. — Идем, я лучше покажу тебе ванную, тебе освежиться не помешает, — я встаю из-за стола.