Вайнор тут же сделал каменное лицо, бросил взгляд мне за спину и пожал плечами:

– Поскольку я еще не женат и законного наследника нет, возможно, лорды снова будут требовать Право Крови, чтобы избежать смуты.

Я озадачилась ненадолго:

– А ближайшие кровные родственники вашего отца? Они живы?

– Из его детей выжил только я, – вновь пожал плечами король, но в его равнодушие я уже не верила.

– Возможно, где-то есть еще бастарды, но на обряде их не было.

Я опять попыталась воскресить в памяти развесистое родовое древо правящей династии:

– Остаются братья и сестры, то есть ваши тетки и дядьки.

Король усмехнулся, в его улыбке стыла такая горечь, что мне захотелось утешительно погладить мужчину по голове:

– Увы, у моего отца были только сестры. Они давно умерли. Их дети присутствовали на Праве Крови.

Пришлось продолжить ковырять почти заросшую рану:

– Алтарь смолчал, или до них не дошла очередь?

Король опустил глаза.

Слова Иниры напомнили мне тот давний день. Холодный и дымный воздух столицы, тяжелый плащ, в который меня кутал Дерридж, герцог Соан. Именно он собирал по стране тех, в ком текла королевская кровь.

В наш дом он пришел ранним утром, когда мама, надрывно кашляя и пачкая сажей тонкие пальцы, растапливала печь. Она кашляла все чаще и чаще, изо всех сил скрывая от меня жестокие спазмы, которые скручивали ее возле печи или на морозе.

В такие моменты мне хотелось заткнуть уши, зажмурить глаза и спрятаться под одеяло, или долго кричать: «Не уходи!!!». Но я тоже молчал, лишь всячески старался помочь хоть как-то и заменял ее, где только мог.

В тот день я встал пораньше и принес из сарая свежую порцию дров. Смолистые чурбачки полежат день в теплом подпечье, согреются и будут хорошо и бездымно гореть, жарко потрескивая и наполняя теплом нашу мазанку.

Дожидаясь, пока согреется на треснувшей плите горшок с травяным настоем, я взял ведра, чтобы успеть принести воды из колодца. Через две лучины мимо окна проедут сани. К этому моменту мне нужно будет одеться, успеть глотнуть теплого настоя с куском пирога и, взяв сверток с дерюжной накидкой и рукавицами, выйти к чахлому вдовьему плетню.

Летом я работал подпаском у местного старосты, а зимой с другими пастухами чистил хлевы, разносил бадьи с бурдой и сено. Мама пыталась устроить меня в ученики с шорнику или кузнецу, но те не пожелали связываться с «чужаками», в деревне хватало крепких и толковых парнишек моих лет.

Во дворе залаяла собачонка. Мы прислушались: я с любопытством, а мама с затаенной тревогой.

Следом заскрипели, жалуясь, промороженные доски крыльца. Глухо стукнула доска. Высокий мужчина в богатом черном плаще протиснулся в нашу низкую дверь.

Когда он выпрямился, голова незнакомца коснулась прокопченного потолка. Я присвистнул от восторга: таких высоких людей в деревне не было!

В том, что это воин, я не усомнился ни на секунду: широкие плечи, спрятанные под толстым сукном плаща, едва уловимый звон кольчуги, крепкие ладони в кожаных крагах на оголовье меча.

Мама замерла, схватившись за горло. Она побелела и смотрела на незваного гостя расширившимися зрачками. Ее губы посинели, став ярко заметными на бескровном лице.

Уронив задребезжавшее ведро, я кинулся к ней:

– Мама! Мама!

Схватив ледяные пальцы, я начал отогревать их своим дыханием, чувствуя, как на глаза набегают жгучие слезы.

Гулкий мужской голос разорвал натянувшуюся тишину:

– Не бойтесь, леди! Я прибыл к вам по делу.

Когда мужчина заговорил, из мамы словно выдернули нить – закрыв лицо руками, она неловко села на вязанку хвороста, пачкая сажей лицо. Я злобно взглянул на незнакомца:

– Что вы сделали с моей мамой!

Гость, к моему удивлению, смутился, поэтому подходить не стал, лишь посоветовал:

– Дай леди воды.

Зачерпнув глиняной кружкой из бадейки, я протянул маме воду и она сделала несколько глотков, приходя в себя.

– Мама… – Мне было так страшно, что голос стал неожиданно тонким. – Мама, тебе полотенце дать?

– Да, сынок, – она продолжала сидеть в неудобной позе, а полосы сажи казались гротескным узором на ее лице.

Незваный гость так и топтался у порога. Увидев, что мама вытерла лицо и немного успокоилась, он вновь загудел:

– В связи с гибелью последнего представителя правящей фамилии, Совет лордов Вадерии принял решение объявить Право близкой крови.

Мама вздрогнула, уронила влажное полотенце, но тут же встала, гордо выпрямив спину. Отчеканила:

– Мой сын не будет участвовать в этом фарсе!

Я ничего не понимал, растерянно оглядываясь на незнакомца, но радовался, что на мамино лицо возвращались краски.

– Леди! – Великан поднял руки, словно защищаясь. Возмущенно выдохнул: – Это не фарс! – Потом смягчился: – Вы сами знаете, что его участие необходимо. Иначе новый правитель или правительница не успокоятся, пока не убьют вашего мальчика! Пусть лучше камень подтвердит, что он не может претендовать на трон.