Потом рванул шнуровку штанов, стремясь скорее добраться до ее жара, и застонал точно от боли, когда она сама направила меня нетерпеливой рукой.

Несмотря на предыдущую страстную ночь, все случилось быстро. Ини оказалась столь горячей и сладкой, что не оставила мне времени на длительные ласки. Взлетев к небесам, мы потеряли себя, ловя воздух распахнутыми ртами. Какое-то время нам было лень шевелиться, чтобы хотя бы разжать объятия.

Потом я опустился на корточки, удерживая любимую в руках и нежно целуя ее опустившиеся в истоме веки. Медленно, словно нехотя мы разомкнули объятия, ласкаясь, обмениваясь ленивыми сонными поцелуями, поправили одежду.

Прежде чем вернуться к костру, я отыскал в кошеле чистый кусок полотна для перевязок и предложил его Ини. Пока она устраняла последствия нашей страсти с помощью воды и ткани, я осторожно отряхивал с ее одежды мелкие кусочки коры и хвою.

В груди разливалась щемящая нежность, хотелось качать ее на руках, прижимать к себе, словно плюшевого мишку в детстве. И в то же время восхищаться ее хрупкостью и силой, тонкими косточками и бархатистой кожей… Все это вскипело во мне и выплеснулось объятием, лишенным огня, но полным тягучей неги.

Она в ответ трепыхнулась, как испуганная птичка, попыталась отстраниться. Я не стал удерживать силой, лишь прижался лицом к ее груди. Замерев, Инира постояла немного, будто прислушиваясь к себе, потом прижалась, отогреваясь в моих руках.

Сколько мы так простояли – не знаю. Время потеряло свое значение. В этом мире существовали лишь мы и наши объятия.

Вернувшись к костру, Инира уже не возражала, когда я поправил лежанку, соединив две в одну. Потом расстелил поверх лапника самый большой плащ и приготовил еще два более тонких, чтобы укрыться.

Засыпая, мы держались друг за друга, словно утопающие. А вокруг шумел и потрескивал лес.

Стоило Вайнору улечься рядом со мной, как он тут же провалился в сонную дрему. Я пригрелась рядом, чутко прислушиваясь к звукам леса. Ничто не выбивалось из привычного шума. И в деревне тихо. Не мычат коровы, не лают собаки. Странно.

Дав жениху время крепко заснуть, я осторожно выскользнула из его рук. Расправила плащ, любуясь расслабившимся во сне королем. Может, остаться? Согреться его теплом, забыть о тревогах? Нет. Не усну! Меня притягивала эта деревня и продолжала беспокоить голубятня. Если там есть птицы – стоит убедиться, что это еда.

Плащ сковывает движения, оставлю-ка его Вайнору. Железо мы сняли, но плотный жилет иногда способен защитить от скользящего удара. Оставляю. Волосы спрятать под темный платок. Тяжелый кинжал на пояс – и вперед, в обход нашей стоянки.

Миновав деревья на опушке, я отыскала тропку. К счастью, летние ночи не слишком темные. Половинка луны вынырнула из-за облаков и подсветила дорожку, когда я кралась на хутор. Забор совсем простой, три тонкие жерди на хлипких столбиках. Только бы не захрустели!

Вот и двор. Где же собаки? Почему нет собак?

Хрусь! Под ноги попалось сломанное колесо, какая-то колодка, хрустящие черепки…

Помойка, а не хозяйский двор! Чем местные крестьяне, интересно, занимаются? Оглобли сеют, а телеги с колесами пожинают? Кое-как преодолев полосу препятствий под ногами, я добралась до голубятни. Вместо замка дверь была завязана веревкой. К счастью, узел довольно простой.

Дверь открылась практически бесшумно, что странно для крестьянского хозяйства. Глаза уже привыкли к полумраку, и луна щедро светила в открытую дверь. Я осмотрела ряды клеток, открытые летки и удобные насесты. Похоже, здесь не просто «теплая хатка», здесь школа для воспитания почтовых голубей! Местная голубиная база. Ничего себе хутор! Какой-то разбойничий вертеп!

Поразмыслив минутку, я выбрала в стоящей у дверей стопке пару небольших клеток и пересадила в них сонных птиц. Сейчас они спят, а на рассвете мы доберемся до Мщери, тогда птички точно пригодятся!

Уже на выходе, когда я пыталась осторожно притворить дверь, за спиной выросла тень. Не рассуждая, отбросила клетки, хватаясь за кинжал.

– Тише, сестренка! – тень перехватила мои руки. – Это я.

С облегчением узнав Камила, я подняла клетки с трепыхающимися птицами.

– Что это? – спросил он.

– Почтовые голуби, – коротко ответила я.

Напарник чуть слышно выругался и потянул меня за собой. Я не возражала, вдвоем надежнее. Добравшись до стоянки, Камил осмотрел помятых птиц в слабом свете костра. Налил воды в поилки, сыпанул зерна:

– Целы, просто напуганы. За час до полета нужно будет покормить и напоить.

Я и уточнять ничего не стала, просто приняла к сведению. Еще в школе телохранителей Камил славился как непревзойденный голубятник.

Бесшумно вернуться к Вайнору не удалось, он открыл глаза, укоризненно на меня посмотрел и укутал в плащ так, словно вокруг трещал лютый мороз. Возражать я не посмела, до рассвета оставалось буквально пару часов. Нужно хоть немного поспать.