— А давай я тебя замуж выдам? И приданое хорошее дам. Возьмёт Василь тебя с приданым? Как думаешь?

Ганька выпрямилась, перекинула на грудь косы, задумчиво посмотрела в окно. На Василя, темноволосого высокого красеня, заглядывались все девки округи. Тот отправился в поход с отцом и Янушем. Был он роду не знатного, и невесту искал заможнюю. А у Ганьки всего приданого — бойкий нрав, глаза наче черные вишни и косы с руку толщиной.

— Може, и возьмёт, — замечталась дивчина, — если с приданым. Только как я панну Юстину брошу? Это мы тут, за рекой, вроде сховалися, а так…куда?!

Ядвига плотнее укуталась в овчину. После памятной встречи она точно знала, что все они будут жить долго. И не скоро смерть взмахнет острым серпом, срезая под корень вызревшие колосья…

— Я отведу Юську к ее матери. Там безопасно. Брату отпишусь, что да как. Он туда приедет, и Василько с ним вернётся.

— Так это ж бог знает где! — охнула Ганька, забыв и о приданом, и о завидном женихе. — Да с дитями! Да по грязюке!

— Через ЛЕС проведу, — успокоила Ядвига, — лесного Хозяина попрошу помочь. Он мне теперь не откажет. Я ж того…видьма. Не забоишься со мной теми тропами пройти?

Ганька нахмурилась и…засопела обиженно, будто ее заподозрили в каком непотребстве. Вот же боевая девка!

— Чегой-то я забоюся?! — сердито пробурчала холопка, — Я вона с самой страшной чаклункой теперь знаюся. Ну, которая в том лесу всеми заправляет.

Она решительно поднялась с лавки, засучила рукава и принялась собирать нехитрую вечерю.

Ядвига молча наблюдала, как на столе появился горшок с наваристой ароматной кашей, как ловко Ганька нарезала лук, смахивая выступившие слезы, и, высыпав остро пахнущее крошево в глиняную миску, заправила маслом и щедро посолила. Затем толстыми ломтями нарезала утренний хлеб и поставила в печь греться котелок с водой — «для диточок».

Интересно, на кого они похожи? Ганька твердит, что маленький Лих — вылитый «пан Януш, а Марийка — копия матусеньки. Билява и гарненька, наче зиронька»!

Надо бы вылезти из-под теплого одеяла и пойти проведать…

Страшно!

Вдруг Юська сестру не признает? А как забоится новоявленной ведьмы? Или того хуже, будет натянуто улыбаться, а на самом деле трястись от страха, шептать молитвы и прятать детей от дурного глаза чертовой тетки.

Прежняя Ядвига осталась далеко-далеко, за золотым полем живой и мертвой пшеницы, в беззаботном прошлом, где самой большой бедой была помолвка с младшим княжичем на Рождество.

Она снова глянула на непривычно задумчивую Ганьку. Та колола лещину, не замечая, что кидает орехи в одну миску со шкарлупками. Панночка негромко выругалась, решительно откинула овчину, опустила ноги на пол и поднялась.

Она шляхтинка, ей не пристало бояться!

*****

Закатное солнце золотило волосы спящей панны. Легко касалось едва заметных веснушек на бледных щеках, наполняло мягким вечерним светом тесный спальный покойчик…

Юная весна робко заглядывала в мутное оконце, с любопытством рассматривая и простую деревянную колыбель, заботливо устланную чистой тканью и двух мирно спящих младенцев. Таких махоньких, что даже дышать рядом с ними было страшно, не то что на руки взять.

Ядвига осторожно, стараясь не скрипеть половицами, подошла ближе.

Кто же из них Лих — вылитый Януш? А кто — Мария, — «гарненька, наче зиронька»? Панночка невольно улыбнулась, вспомнив восторги словоохотливой Ганьки.

Лица племянников больше походили на сморщенных гусеничек, чем на наследников гордого шляхетского рода.

Нет, Ядвига и раньше видела грудных младенцев — толстощекого и горластого внука кухарки, смешливую дочурку птичницы. Но то были крепкие щекастые карапузы, которые уверенно сидели на руках, орали, требуя молока, весело лопотали и норовили схватить любопытную девчонку за волосы или дёрнуть за яркую пуговицу.

А это… это совсем другое…

Хрупкое беззащитное чудо — «наче янголы божии» с розовыми пальчиками, невесомой паутинкой волос и кожей до того прозрачной, что видно, как дрожит на виске тонкая жилка.

Дети Януша, внуки пана Лихослава. Татусь так мечтал увидеть…

Вспомнился давешний сон — расколотый молнией надвое кремезный дуб, зелёная часть кроны тянет ветви к небесам, — опаленная с треском рушится в бездну!

Матинко божа, да ведь этот сон был только… вчера?!

Прошлым вечером она стояла на крыльце родного дома, смотрела на красное закатное солнце, и гнала от себя волну тревоги.

Ещё вчера…

Неожиданно закралась подлая мыслишка — а что если уйти?!

Бросить всех к чертям собачьим!

Незаметно выбраться из гостеприимной мельниковой хаты, и — прямиком в лес!

К старой ведьме!

Яга ведь ждёт непутевую ученицу? Ждёт!

Ядвига упрямо скрипнула зубами.

Ну, уж нет! Один раз она трусливо сбежала, бросив Юську в беспамятстве, с разбитой головой. Да и стоило ли вытаскивать родных с того света, чтобы после оставить слабую беспомощную роженицу и малодушно исчезнуть, испугавшись не пойми чего!