– Выходит, что ты отсталый человек, – сказала Лена, вздохнув, и тут их пригласили ужинать.

За ужином маршал ругал всех.

– Да, Брежнев – дурак, конечно, но придется и нему идти на поклон. Я ему сказал три года назад, что твой Солженицын, когда у тебя силовые рычаги? Армия тонет, генералы воруют, солдаты дезертируют, офицеры пьянствуют. Зачем, говорю, заниматься чепухой? Но нет ответа. Фурцеву отравили. Беда. Все работают на НАТО. Ум у него, как у моего кобеля хвост – куцый и прямой. Я внучке не могу купить отечественный пуловер. Все импортное.

Майор Безмагарычный насуплено молчал, опрокидывая рюмку за рюмкой, и только крякал, повторяя:

– Беда. Беда.

– Дедушка, ты пригласил бы болерунов потанцевать, – попросила Лена.

– Каких, внученька, болерунов?

– Да вот которые в балете танцуют. Вов, помнишь, ты говорил как-то очень изящно о балете? Скажи, что такое балет?

– Лена, я просто сказал, что балет – это то, как изящно можно изобразить музыку жестами рук и ног.

– Смотри, – буркнул маршал. – Ты это Брежневу скажи.

Но встреча с Брежневым откладывалась. Уже минула зима, весна, заканчивалось лето, зачастили дожди, а Волгину было велено не покидать Москву, так как со дня на день ожидалась поездка к Брежневу. Волгин перелистал свою книгу и думал о том, что сейчас бы все написал лучше, изящнее, тоньше и философски убедительнее. Он делал записи, готовясь написать вторую книгу.

Благодаря стараниям маршала он получил московскую прописку и теперь жил в Москве на законном основании. К нему порой заявлялась Маня Рогова, соседка из Бугаевки, «ночной призрак сеновала», осевшая в столице и работавшая дворником в ЖЭКе. Его новая книга имела название: «Красота и женщина». Чем больше он размышлял о женщинах, тем больше вопросов у него возникало. Вот Маня – зачем она к нему приходит и сидит?

Однажды позвонила Лена и приказала звонким голосом:

– Вова, привет, собирайся! Дедушка сказал: пора!

Он оделся в новый черный костюм австрийского производства, белую сорочку и галстук, причесался.

– Поцелуй меня, – сказала Лена, когда он появился у них.

Старый маршал уже ждал его – в новой парадной форме со всеми орденами, со звездой. Он выглядел озабоченным, помолодевшим лет на десять. Лена их перекрестила, когда они уходили. Волгин на площадке, вызывая лифт, оглянулся – Лена не закрывала дверь.

Черный длинный ЗИЛ, присланный из Кремля, стоял у подъезда. Маршал сел на переднее сиденье, а Волгин – на заднее. В салоне роскошного автомобиля приятно пахло. Молодой водитель молча сидел за баранкой и искоса глянул на маршала, как бы спрашивая разрешения тронуться. У маршала взмок под фуражкой лоб. Было еще довольно рано, десять часов сорок пять минут. В одиннадцать их могли принять. Но когда они приехали в Кремль, им сказали, что принять их могут только в четырнадцать часов тридцать минут. Объяснений никаких не дали.

В четырнадцать часов за ними снова приехал длинный черный ЗИЛ.

Их повели к Брежневу. Они прошли бюро пропусков. Потом военный человек повел через залы по длинному коридору в самые недра Кремля. Они шли по длинному коридору, вдоль нескончаемого ряда окон. Было впечатление, что на улице пасмурно, хотя светило солнце. А вот когда открыли одну из дверей, то сразу хлынул в глаза приятный белый свет, от которого он зажмурил глаза. Они вошли в приемную с высоченными потолками, в которой за столами сидело несколько женщин. Он не успел еще разглядеть их, как маршал потянул его за собой. Они минули еще какой-то коридор, подошли к другой двери, потом свернули еще раз, и перед ними растворили двери. В кабинете маршал вытянулся и отрапортовал о прибытии. Брежнев поднял глаза от стола. За длинным столом сидели двое в штатском, Волгину они показались знакомыми, видимо, он их видел на экранах телевизора или на портретах.

– Товарищ Генеральный секретарь, маршал Ротмистровский прибыл для разъяснений некоторых положений новой реформы в армии. – Маршал стоял навытяжку, его пунцовое лицо выражало высшую степень напряжения. Брежнев показал рукой, и они присели.

– Армия, – заговорил он, рот у него был словно заполнен кашей. – Важная сторона жизни партии и народа. Поэтому я, отрывая драгоценное время, слушаю. Вы говорили, между прочим, что с вами придет очень умный молодой человек, так сказать представитель молодого поколения нашего народа.

– Так точно, товарищ Генеральный секретарь! – громко отрапортовал маршал. – Я с ним и пришел.

– Ах, это он, очень хорошо. Коммунистическая партия всегда придавала большое значение воспитанию молодых, продолжателей нашего ленинского дела. С вашей запиской я ознакомился на досуге, товарищ маршал Ротмистровский, я хотел бы уделить внимание товарищу молодому поколению, нашей надежде и нашему общему делу. Армия наша реформируется по правильному пути, а ваша забота – это вклад в общее дело. Похвально.