ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Ворон осторожно, как-то боком, вприпрыжку подался в сторону. Непослушные лапы подкашивались, но он все же одолел расстояние до подушки, откуда соскользнул и свалился на пол. Там, пьяно каркнув, засеменил под кровать.

Наконец Бакланов опомнился. Дико озираясь, он догадался, что птице надо дать воды, чтобы не сдохла. Принес кружку, достал вяло сопротивлявшегося Ваську. Ворон недоверчиво глотнул жидкость и с радостью убедился, что это живительная влага, взахлеб стал заливать огонь в обожженной глотке. Напившись, устало заморгал глазами и уковылял вновь под кровать.

Но опять вернулись блатные бесы...

ЗОНА. БАКЛАНОВ

– - И это все, орел степной?! Не, мы так не договаривались. за что я на тебя целый пузырек дорогого лекарства угрохал? Ну-ка -- летать! Летать!

Руками на него замахал, выгнал из-под кровати и заставил наконец-то взлететь дурную птицу. Вот здесь смеху-то было! Полет орла, точно! Важно так летит, покачиваясь, а потом, видать, в голову-то ударило, как закаркает да как взмоет, прямо бомбардировщик.

Ну и давай зигзаги описывать! Мертвые петли делает, двойные сальто, все, что угодно! Не зря пропало лекарство! В проем дверной как-то пролетел и вырвался на свободу, гад.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Сидел теперь Васька на дереве, продолжая пьяно каркать. Будто осуждая безрассудный род человеческий...

Птичий же насильник тут вспомнил, что в это время Васька обычно летает на полигон -- за посылочкой от Бати. Бакланов побежал во двор, но Васьки ни в ближних кустах, ни на крыше не было -- он уже каркал где-то за бараком. Там Бакланов увидел позабавившую его картину: на рано осыпающейся березе сидело несколько ворон. Они удивленно рассматривали пьяного иссиня-черного сородича. Серые вороны восторженно каркали на ворона, что без устали прыгал с ветки на ветку, пытаясь поближе разглядеть родственников, словно видел их впервые.

Они же боязливо отлетали от него.

Ершистый пьяница согнал одну из ворон с ее места, затем вторую, и вот уже стал Бакланов свидетелем настоящей вороньей потасовки: Васька как петух кидался на двух отступавших под напором безумного братца птиц. Пьяный, он был слабее их, но словно перенял норов своего задиристого хозяина...

...А тот сидел сейчас, попарившись, в бане, придумывая и отгоняя разные нелепицы по поводу отсутствия ворона на стройплощадке...

Побоище же подходило к концу. Старая ворона, сидя на самой вершине дерева, еще продолжала каркать, командуя и поучая, как прогнать распоясавшегося хулигана, а силы у Васьки заканчивались.

Но пришел на помощь недавний мучитель -- прицелился камнем и резко бросил. Вороны в испуге взлетели, а Васька остался в гордом одиночестве -победитель!
– - о чем и прокричал во всю глотку на всю округу, провожая с поля битвы посрамленных серых собратьев...

Внизу нелепо топтался Бакланов, задирая голову, смотрел на ворона и щурился, словно от яркого солнца... Он что-то жалко мычал, скалился, словно просил исцеления и прощения, глухо что-то просил у птицы... Но пьяный ворон не внимал ему...

НЕБО. ВОРОН

Ну вот я и настоящий человек! Голова... пардон... пустая, а сам... сам я... вот так им... ха-ха! Чья взяла?! Ура, мы ломим, гоним турка! Какого турка? Тысяча восемьсот... год. Ни бельмеса не помню! Кто я? Какой кошмар...

ВОЛЯ-ЗОНА. ВОРОНЦОВ

Васька так и не прилетел.

Я шел в Зону, готовясь к самому худшему, и мысли были одна мрачней другой. Трассу прошел, вот и вахта, обыск, Шакалов...

– - Чего невесел, Кваз?

Ох и вмазать бы по этой роже, чтоб заткнулось хайло поганое...

Вот и дорожка к бараку, а ноги не идут. И тут раздалось до боли знакомое: "Кар-р!" Я голову вскинул, обрадовался, отлегло сразу.

Но радость вмиг прошла...

Васька петлял как-то странно в воздухе, парил, будто выделываясь. Увидев меня, каркнул как резаный и вниз. Я уже полез за хлебом в карман, и тут не сел -- упал как-то неуклюже он ко мне на плечо, с трудом ухватившись за него когтями.

Да что с ним?!

Повел ворон по сторонам туманным взглядом, ткнулся мне в щеку, и я почувствовал резкий лекарственный, незнакомый дух. Хотел осторожно снять птицу с плеча, убрать за пазуху, чтобы не увидело начальство, -- как раз навстречу нам шел прапорщик, -- но не тут-то было.

Васька вдруг высоко взмыл вверх, а затем стремительно понесся к земле и...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Он врезался в закрытое окно барака, видимо, приняв его в дурмане своем за распахнутое.

Звякнуло разбитое стекло, а птица молча упала и осталась неподвижно лежать на песке, и красное на ней расплывалось.

...Словно обручем стальным перехватило грудь Бати -- не продохнуть. Он замер, оглушенный.

В дверях барака стоял улыбающийся Бакланов, и лицо его то приближалось, то отдалялось -- мерзкое лицо блатного придурка, он смеялся, смеялся, смеялся...