Самой сильной блатной компанией, что будет противостоять ему, -безусловно, группа Бакланова, недавно кем-то избитого ("Споткнулся, гражданин начальник"). Рядом крутился жестокий и расчетливый Дупелис, мечтавший перевестись в Литву, где-то близко сновали Гуськов с Крохалевым -дружки не разлей вода. Особнячком держался улыбчивый грузин Гагарадзе -- вор с головой, открыто ратующий за частную собственность, паук. Он, выйдя на свободу, еще наделает делов...

Ну и Воронцов И. М., он же Квазимода, он же Батя, да верный Лебедушкин рядом...

Выходя из барака, майор увидел странную картину: на скамейке сидел завхоз Глухарь, внимательно наблюдая за притихшим вороном, тот как-то неуклюже припадал на одну ногу и двигался странными шажками.

Стучал как маленьким молоточком по асфальту: вместо ноги у ворона был аккуратненький трубчатый протез, на который он глядел с заметным любопытством. Тем не менее он и позволял ему ходить.

Василий Иванович присел на корточки, разглядывая инвалида.

– - Привыкает...
– - заметил привставший завхоз.
– - Нога-то неживая уже была, всю раздробило...

– - Кто ж такой умелец?
– - покачав с уважением головой, спросил, чуть усмехнувшись, майор.

– - Птицу все любят...
– - уклончиво ответил завхоз.

Медведев понимающе кивнул головой.

– - Воронцов пусть вечером зайдет...

НЕБО. ВОРОН

Миновал я лихолетья человечьи -- сколько войн рядом пронеслось -- и оставался целым за счет осторожности и интуиции во всех переделках. И вот в мирное время, ни с того ни с сего лишиться ноги... кошмар!.. Вернуть ее уже было нельзя, я с анатомией знаком, перебито сухожилие, омертвение тканей. Благо хоть мастер выдумал протезик... А то и из Зоны в лес улетать бы пришлось: как я тут останусь инвалидом?..

Больно было, да... Зато теперь -- привыкаю к новой походке. Вот так общение с человеком заканчивается... С другой стороны, сросся я с ними, урками... нельзя улетать, миссия моя не окончена. Буду терпеть.

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

На вахте майор столкнулся с матерью Дробницы -- забитой маленькой женщиной, давно махнувшей на себя рукой, живущей будто через силу. Она безропотно стояла в уголке; увидев его, улыбнулась, как-то униженно поклонилась... жалкая.

Значит, здесь ее герой. Он сегодня освобождался, спецчасть документы готовит с утра.

Дробница переодевался в маленькой комнате, и заглянувший туда майор увидел... орла, несущего в когтях обнаженную даму. Она как живая дергалась на выпирающей ребрами впалой груди зэка. Обладатель нагрудной картины, заметив Медведева, демонстративно поправил рукой отросшие волосы, как бы поддразнивая майора, с ехидцей прокричал в дверь:

– - Здравствуйте и до свидания, гражданин начальник! То есть прощай.

– - Да ну?
– - без улыбки бросил майор.

– - Да, -- серьезно ответил Дробница.
– - Возвращаться не собираюсь.

– - Посмотрим, -- сухо заметил Медведев.
– - Если вернешься, сразу тебе шесть месяцев ШИЗО выпишу! За возврат. Договорились?

Вошла мать и робко поздоровалась еще раз.

– - Здравствуйте, товарищ майор...

Он кивнул в ответ.

– - Спецчасть тебе принесет направление райисполкома, куда ты просил, сварщиком. Не подведешь?

– - Все от зарплаты зависит...
– - игриво уклонился будущий сварщик.

– - Если дурить не будешь, на жизнь хватит. Даже с вычетом алиментов.

– - Не буду, Василий Иванович, -- все так же игриво протянул бывший зэк.
– - Можно вас уже по имени? Я ведь, кажись, на свободе... Полноправный член общества. Полностью искупил свою вину. От звонка до звонка...

– - Можно, -- грустно улыбнулся майор.
– - Только вот зубы отдрай от чифира, словно деготь пил. Желаю успеха!

Дробница оделся и теперь расчесывал жидкие волосы перед маленьким зеркалом. Обернулся, посмотрел на майора с благодарностью.

– - Спасибо, не оболванили...

Мать кивнула, вытерла слезы.

– - Не волнуйтесь, все будет у него хорошо, -- как мог утешил ее майор.

А на сердце было неспокойно, плохо...

– - Один он у меня, один. И непутевый...
– - заплакала маленькая женщина.

– - Хва, мамаш-ш!
– - оборвал сынок.
– - теперь... новая жизнь пойдет. Заметано!

Майор кивнул, вышел из комнатки, оставив их наедине с их большим счастьем -- волей, но и горем одновременно: что завтра выкинет, что подарит матери в ближайший праздник сынок? Никому не известно, даже ему... Непредсказуемость дурацкого характера зависла над ними, не давая в полной мере насладиться сегодняшним праздником...