– - Да хрен ее знает чья!
– - тоже кричу.
– - Божья тварь!
– - это я любимое выражение Бати сказал дураку в погонах.

А сам думаю: вот залетит эта божья тварь сейчас в форточку, чем тогда отопрешься? Но надо сказать, что на этот раз птица умной была, сидела в кроне дерева, покаркивая тихо: мол, можно уже?

Шакалов потопал еще сапогами да убрался. Ну а я к Ваське. Тот ждет меня. Я пачку чая отвязываю, а сам думаю: успеет, нет еще одну ходку сделать? Время-то уже к пяти подходит... Норма, задуманная нами, недовыполнена получается на две пачки. Одну к тому же майор изъял.

Послал я Ваську опять на завод, а у самого на душе тягостное предчувствие: не кончится добром вся сегодняшняя свистопляска... Уж Шакалов шум подымет, до майора дойдет, а тот поймет, что обманул его Володька, повторил ходку... Ну куда ж деваться, со всех сторон капканы! Может, и не надо было Ваську пускать снова, отбрехался бы перед Батей, не убил же бы он...

Не возвратишь теперь, придется только надеяться, что все обойдется...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Потянулись тягостные минуты ожидания. Поскрипывал костылем, туда-сюда по проходу шатался Лебедушкин да все казнил и казнил себя за глупость: зачем послал? Пришел почему-то на ум разговор в санчасти о собаках, что кидаются на человека в черном... Ну почему птица дурная не подумает, что остерегаться надо солдат да контролеров, в общем, всех, кто в зеленой форме?

НЕБО. ВОРОН

Ну, про "дуру" я уже устал, ладно... Должен заметить, товарищ Лебедушкин, что недостаток образования и природная недалекость не позволяют вам понять, что у птицы положительный рефлекс на зеленый цвет -- это цвет природы, и выработать на него иной другой рефлекс невозможно, это против моих родовых данных. Я ж все-таки вам обыкновенная птица семейства вороньих, а не робот какой-нибудь. Я-то как раз нормальная птица с птичьими рефлексами, не то что некоторые... ну это уже неинтересно...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Выкурил он одну сигарету, другую, а все нет Васьки. Тревога заполнила все его существо, предчувствие неминуемой беды нарастало... По времени уже начался съем с работы. Может быть, Васька прилетит туда, увидит, что нет там ни души, и повернет обратно?

Володька понимал, что пытается обмануть себя, найти-выискать малейшую возможность, как защитить Ваську от судьбы... В воздухе, как назло, висела странная для Зоны тишина. Ни дуновения, ни ветерка -- застыло все...

ЗОНА. ПРАПОРЩИК ШАКАЛОВ

Стою перед запреткой, курю. Рука болит. Интересно, вороны бешеными бывают? Надо срочно в санчасть. Там Павлуха сидит, он все знает. А вот спиртику никогда не нальет, интельгентская рожа, жопится...

Смотрю -- блин, летит мой голубок! Сучий ворон, что клюнул-то меня! Так це ж с партией анаши, точно... Я аж чуть не подпрыгнул, солдатику указываю:

– - Видишь? Спишь, блин...

Барсуков, капитан, тут подошел, я ему докладываю: так и так, птица-гонец с анашой. Поблагодарил он меня, молодец, говорит.

– - Видите, -- говорю, -- вот она полетела уже без груза. А до того в шестом отряде, у Медведева, сидела. Теперь вновь на полигон. Продумали все, черти. Но будто здесь дураки сидят. Видите? Там они пакетик привяжут и снова сюда...

Барсуков все понял, звонит на полигон -- подстрелите, говорит, если увидите, птицу ворона, она с грузом наркоты.

НЕБО. ВОРОН

Я уже картофельное поле пролетел, на душе погано, аж не хочу думать про то, что предстоит... Может, мне конец сегодня будет, вот что... Обидно...

По дороге присел на березу, с сородичами попрощаться. А их, как назло, никого нет. Посидел да в путь тронулся. В последний? Не знаю... На все воля Божья...

ВОЛЯ. ВОРОНЦОВ

Помылся я в бане, до съема еще минут двадцать. Нет Васьки и нет... Днем уже одна задержка была, теперь вот получается еще одна. Чего там Сынка, совсем нюх потерял после больнички? В общем, мы с Гоги чай припрятали здесь -- на всякий случай, до лучшей поры. Работал я сегодня как вол, с плохого настроения всегда на работу тянет, весь выкладываешься. После смерти Чуваша работать стали по-другому: стропили осторожно, приподнимали теперь сваю и, только убедившись, что монтажка выдержит, давали команду. Стропить теперь пришлось самому звеньевому Галкину, он с трудом подавал команды, заикастый ведь, получается-то у него: "В-в-в-ира!" Смехота...

Из-за всего этого на неделе девятый полигон стал опережать наш, восьмой. А это значит -- чирики мои полетели в трубу, оплата ведь общая. Привычка делать дело заставляет за двоих работать, потому не надо было заставлять их -- Дупелиса, Кочеткова, Бакланова, сами видели, как я пашу, и все подтягивались.

Ударный, блин, труд пошел у нас на хозяина...

ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ

Грузин Гоги Гагарадзе смог все же получить к своему дню рождения посылочку, на чужое имя, все продумал. Хотя особо она разгуляться не позволяла, но ничего. Нашпигованное сало, к примеру, многим по душе пришлось... Достал он и два кило конфет, перекупил у двух сладкоежек из соседнего барака. Расконвоированные в знак доброго к нему отношения приперли даже шоколад и кофе. Живем! Выпивкой он занимался сам, самозабвенно, и потому все получалось -- невиданная в Зоне водяра "Экстра" появилась за два дня до славного события, и теперь фуфырь охлаждался в ручье за каморкой. Появилась на столе и редкая услада -- охотничья колбаска, четыре калача. Все было приобретено Гоги на свои кровные и с огромным процентом, но что поделаешь -- день рождения...