— Привет! — выдохнула девушка, неуверенно беря меня под руку. — Фу-у… Еле догнала! Смотрю: ты или не ты? К маме заезжал?

— К деду Филе, — улыбнулся я. — Убедительно рекомендовал ему сманить к нам одного дьявольски способного финского студента.

— И кого?

— Линуса Торвальдса.

Наташа попробовала наморщить лоб, но у нее это не получилось.

— М-м… Не знаю такого. А Рита тоже здесь?

— У мамы. Там Настя приехала, «Иваныча» привезла — по всей квартире мощное сюсюканье!

— Всё с вами ясно! — коротко рассмеялась моя спутница. — А сейчас ты куда?

— Да никуда, в общем, — пожал я плечами. — Так, гуляю.

— Тогда пойдем ко мне? — предложила девушка обычным голосом. — Я тут недалеко живу. Угощу тебя настоящим кофе по-бедуински! Да, и покажу, что у меня получилось с «Расхитительницей гробниц»! Ну, там еще не игра. Так только — персонажи, то, сё…

— Пошли, — кивнул я.

Натура, само собой, растревожилась, но целителю надлежит быть «спокойну, выдержану и всегда готову».

— Миш, — спросила вполголоса Наташа, — а ты не обиделся, что мы с Ритой сами взялись за игру, без тебя? А я еще и Дворскую подтянула, и Лену Браилову…

— Нет-нет, — наметил я улыбку. — Понимаешь… В программировании я — обычный спец, а вот у тебя — настоящий талант. Там, где я вязну в софте, ты совершаешь настоящий прорыв!

— Ну уж, и прорыв… — забормотала Ивернева, польщенно розовея.

— Поверь, — в моем голосе зазвучал мягкий напор, — я знаю, о чем говорю.

Помолчав, Наташа диковато покосилась на меня, и спросила:

— А этот финн… Линус… что такого он совершит в будущем?

Я похолодел. Шел, как прежде, и молчал. А что сказать?

Девушка прижалась теснее, и выдохнула:

— Кто ты?

— Миша Гарин, — обреченно вытолкнул я.

— Может, и Миша, — возразила Наташа, — но не из мира сего… Я тебя долго разгадывала, все эти годы. Знаешь, что такое паззл?

— В курсе.

— Ну, вот… Самый первый паззлик — твой возраст. То, что ты гораздо старше, чем кажешься, выдают глаза — у тебя взгляд человека, прожившего долгую жизнь. Я же работала на «скорой», и насмотрелась в «зеркала души» пожилых. А вторым паззликом стала повесть Аркадия Стругацкого…

— «Подробности жизни Никиты Воронцова»? — криво усмехнулся я.

— Да! Ее опубликовали в «Знание — сила». Кажется, в восемьдесят пятом. Третий паззлик… М-м… — девушка неопределенно покрутила изящной кистью. — У тебя в речи иногда проскальзывали словечки, которые не бытуют в настоящем. Ты как-то одного отморозка назвал «ксеноморфом», а в восемьдесят шестом я смотрела «Чужого».

— Раскрыт, — притворно вздохнул я. — Наконец-то…

— Ты… из будущего? — шепнула Наташа, замирая.

— Из две тыщи восемнадцатого, — у меня начало портиться настроение. — Только не расспрашивай! Ладно? Не хочу вспоминать. В две тысячи семнадцатом никто не отмечал столетнюю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции… И помнить не хочу!

— Понимаю… — тихо выдохнула Ивернева, и сжала мой локоть, заворачивая к подъезду высотки. — Нам сюда!

— А насчет бедуинов — это что? — сменил я тему, войдя в гулкую кабину лифта.

— О, это давнее увлечение! — оживилась Наташа, нажимая кнопку. — «Молодильное зелье»! Я долго искала его утраченную основу, пыталась выйти на самые древние библейские тексты. Весь Израиль исколесила, а по Синаю меня водили бедуины… Знаешь, что самое интересное? Я нашла то, что искала, но вовсе не в ветхозаветной пустыне, а в Колумбийском университете! Я там случайно пересеклась с одним стареньким рабби, его зовут Рехавам Алон. Алону очень польстило, что девушка, не имеющая никакого отношения к евреям, интересуется иудейскими древностями. А стоило ему узнать, что я работала с тобой, как он выбил мне допуск в лаборатории, где изучали кумранские свитки. Иначе я бы в жизни туда не попала…

Лифт замер, и погромыхивавшие дверцы разъехались.

— Непередаваемое ощущение! — всплеснула девушка, проводя меня к себе. — Когда из запечатанного древнего кувшина достают древний текст, выбитый на медном листе и свернутый в трубочку за пятьсот лет до нашей эры… Он до того хрупкий, что прикоснуться страшно — рассыплется! Я тогда так вдохновилась… За месяц наваяла софт, чтобы послойно развертывать рентгеновскую нарезку медных «рулек»!

— Молодчинка какая! — подивился я. — Нет, правда!

Наташка залучилась, быстренько расстегивая пуговицы.

— Сейчас включу… — пропыхтела она, пылая румянцем на скулах.

Я принял ее пальто, и повесил на крючок. Рядом устроилась моя куртка.

— Иди сюда! — позвала Наташа из комнаты. — Покажу…

Чуть слышно загудел системник.

— А тапки где?

— Здесь! — рассмеялась девушка. — Они все здесь, под столом! Сползлись…

Я прошел в тесную спальню, где, кроме по-солдатски застеленной кровати и шкафа, наличествовал стол, который позже назовут компьютерным.