— А вы думаете, пулемет трудно зарядить метеоритами крупного калибра? — огрызнулся Павел.

— Ну, знаете! Теория лунного заговора, ага…

— А я бы не удивился, — спокойно молвил Дворский. — Американцы с лета визжат и трясут плакатами: «Russkys, get off the Moon!»

— Не нравится им, что мы первыми добрались до здешней «Урановой Голконды»! — поддержал товарища Бур Бурыч.

— Да кто им мешает?! — воскликнул селенолог. — Моря Дождей хватит на всех!

— А на чём им добираться? — вступил Почтарь, выруливая между двух остроконечных скал. — Для «шаттлов» тут погода нелётная, а супертяжа у них больше нет!

— Называется «Ни себе, ни людям!»…

— Ага! «Так не достанься же ты никому!» — и огонь на поражение!

— Товарищи, товарищи… — слабо воспротивился Ксанфомалити. — Это только версия…

— Все в порядке? — наушники донесли начальственный глас.

— Обстрел прекратился, Алексей Архипыч! — доложил, кривя лицо, Почтарь.

— К-хм… Над вами пролетал американский спутник «Сентинел-1». Официально — разведывательный. А что у него на борту, кроме фотокамер, неясно…

— Алексей Архипыч, — сдержанно заговорил Павел. — Позвольте мне на «элкашке»! Я бы к этому «Сентинелу» подлетел… с «визитом вежливости»!

— Ага, чтобы тебя сбили?

— Так я бы на обратной стороне, там у них связь со спутником прерывается!

— Нет уж, Паша. Давай, не будем. Завтра прилетит «Заря», обговорим все с Кубасовым.

— А если они базу обстреляют? — сдержанно выговорил Павел.

— Не обстреляют! — резко сказал Дворский, и постучал по раме, в которую вонзился метеорит. — Обычный «небесный камушек» летит со скоростью пятьдесят, а то и сто километров в секунду, а этот… Два-три километра, от силы. Смотрите! Остальные тоже в полу застряли! Это пули, понимаете? А база прикрыта метровым слоем реголита — не пробьют!

— Вот что, селенологи… — заворчал Леонов в эфире. — Осторожненько выковыряйте эти… улики. О, вас уже видно на горизонте! Давайте, поживей…

— Мчимся изо всех сил! — бодро откликнулся Бур Бурыч.

Почтарь усмехнулся, но кривой изгиб его губ тут же смягчился. Он представил Анечку, как она нервно сплетает и расплетает пальцы, со страхом поглядывая на монитор: до чего же медленно, невыносимо медленно приближается «поезд»!

«Ничего, Анютка! — подумал Павел, чуя, как теплеет на душе. — Всё будет хорошо, и даже лучше! Правильно Мишка говаривал…»

Тот же день, позже

Щелково-40, проспект Козырева

Разумеется, зайти в кабинет директора — в мой кабинет! — я бы смог и в понедельник, но ведь он, как известно, начинается в субботу…

Одно плохо — длинноногая секретарша не украшала приемную… Шучу. И без того хватает пикантных подробностей в моей далеко не святой жизни.

На всем этаже стояла тишина, а редкие голоса, если и доносились, то снизу, из лабораторий. Я с утра приметил Киврина и Томилину. Ну, Аллочка наверняка не даст Володьке спокойно поработать — станет смущать да испытывать на стойкость дух женатого человека. Может, ее на Алехина напустить? Юный практикант точно не устоит…

Я прошел в кабинет — в свой кабинет, прошу заметить, — и первым делом открыл окно. Пускай выветрится стариковский запах, а то посетительницы подумают еще, что от меня…

Меня передернуло — чего это ты такой игривый с утра? А, пан директор?

Прикрыв дверь, я принюхался — сквознячок донес морозный запах выпавшего снега. Приблизился к окну, глянул вдоль проспекта — да нет, асфальт по-прежнему черен, лишь в воздухе вьются редкие снежинки. А вот тучи набухли конкретные, может и повалить. То-то радости будет моим лыжницам!

Рита уже и с горки съезжает весьма лихо, правда, крутых спусков избегает. Юлька и вовсе в начинающих, но энтузиазма у малышки на троих.

«А себя-то ты чего минусуешь, товарищ директор? — пригвоздил я ленивую натуру. — Нет уж, дружочек! Выпадет снег — и путь твой ляжет в Комаровку! Не то раздобреешь, сидючи, а кубики пресса трансформируются в складки…»

Зазвонил телефон — солидный винтажный аппарат из потертого бакелита.

— Алё?

— Привет… — робко выдохнула трубка.

— Привет, Наташка! — обрадовался я. — Как жизнь?

— Да ничего так, — чувствовалось, что на том конце провода заулыбались. — Рита меня отругала, сказала, чтоб звонила чаще, и ей, и тебе!

— Вот-вот, — притворно вздохнул я. — Пока не обматеришь некоторых, фиг дождешься звонка!

Трубка переливчато засмеялась.

— Да нет, Рита не бранилась! Она меня вежливо пошпыняла… Миш… Я чувствую — у нас… м-м… у меня будет девочка…

— Если ты хотела меня обидеть, то попытка не засчитана, — усмехнулся я.