Нет, невозможно!

Точно отзываясь на мои худшие мысли, за тонкими шторами, колыхавшимися от ветра, мелькнули цветные всполохи – и следом за ними в комнату ворвался грохот и крики.

– Ура! Ура! Ура!

«Но… почему? Стали бы слуги кричать «ура!», если бы у ворот Ленс-холла стояли враги?»

Я не могла больше вынести ни секунды неизвестности. Подхватив с туалетного столика подсвечник и вооружившись им, чтобы быть готовой ко всему, я, как есть, в одном кружевном пеньюаре поверх тонкой рубашки, выскочила на открытый балкон.

И оторопела.

Во внутреннем дворе стоял дикий шум и гам. Казалось, все слуги Ленс-холла разом побросали метелки, тряпки, горшки и садовые ножницы, чтобы собраться под окнами поместья, оглашая округу громкими криками под разноцветные вспышки салюта и канонаду пушек из гарнизона в Тенби. Повар, сняв колпак, кружил в танце сразу трех горничных, рядом экономка рыдала навзрыд на плече кучера. Люди смеялись, плакали, сжимали друг друга в объятиях – и в целом вели себя так, что проще было поверить не в нападение, а в массовое помешательство.

Тину и Мод среди буйствующих слуг я не увидела, и потому бросилась назад и изо всех сил затрясла колокольчик, надеясь, что его звон не затеряется в охватившем поместье хаосе.

– Мод! Мод!

Служанка появилась не сразу, и с первого же взгляда стало ясно почему. Улыбающаяся, раскрасневшаяся, в помятой одежде, она, казалось, тоже заразилась всеобщим безумием, с порога бросившись мне на шею.

– Миледи, миледи, я вас люблю!

Сбитая с толку внезапными объятиями, я взволнованно отстранила служанку.

– Мод… – Мне не сразу удалось поймать ее блуждающий, блестящий от слез взгляд. – Мод, да подожди ты! Что происходит? Откуда этот грохот, слезы, крики?..

– Так вы еще не слышали, миледи? – удивилась горничная. – Его величество Готфрид Второй, чтоб его демоны жрали, два дня назад отошел в мир иной. И Рендал, наследник, первым же делом подписал мирный договор. Вы же понимаете, что это значит? – Она сдавленно всхлипнула. – Мой Олли наконец-то вернется домой и узнает, что я столько лет всем нахалам от ворот поворот давала и только его ждала. И дождалась! Дождалась, хвала богам милосердным! Ох, сколько свадеб нынче по осени будет, миледи, сколько счастья, сколько деток пойдет! Прямо не верится!..

– Мир?.. – вытолкнула я сквозь помертвевшие губы, не веря, что произношу вслух слово, о котором столько лет не смела даже мечтать. Мод часто закивала, утирая концом передника слезы. – Но это же значит…

Война закончилась.

Война.

Закончилась.

Война, которая казалась бесконечной. Война, ставшая, казалось, частью всех нас, въевшаяся под кожу, проникшая в мысли, отравлявшая горечью и ядом каждую секунду существования. Война, которая унесла столько жизней, включая жизнь моего отца…

…закончилась.

Больше не будет тонких пожелтевших квадратов с траурной лентой, разлетавшихся по городам и селам с каждой почтовой каретой. Не будет мрачных газетных сводок, после которых женщины тихо кусали губы, а мужчины долго молчали, раскуривая одну за другой толстые сигары. Не будет обреченности в глазах матерей, провожавших сыновей, вчерашних мальчишек, на фронт.

Никто больше не умрет до срока.

Мужчины вернутся домой.

Можно будет снова засеять заброшенные поля. Нанять работников на лесопилку. Найти помощника Джасперу. Можно будет жить дальше… радоваться… любить…

Даже не верилось.

Мод танцевала вокруг меня, взахлеб рассказывая про своего ненаглядного Олли. С улицы кричали люди. Что-то дребезжало и булькало – повар выкатил на улицу бочонок с элем, и толпа слуг встретила его появление бурным восторгом.

Сегодня – можно.

Я сама не заметила, как постепенно начала проникаться общим ликованием. Счастье, яркое, искрящееся, ударило в голову сильнее игристого вина, наполняя тело щекочущими пузырьками веселья. Я вдруг почувствовала невероятную легкость, словно бабочка, выпорхнувшая из душного, давящего кокона. Хотелось летать, кружиться, смеяться вместе со всеми.

– Эмми… Где Эмми?

– Леди Эммелин? – Мод замялась, вспоминая. В головах сейчас творился хаос, и мысли были совсем не о том. – Она… снаружи. На веранде. Еще ранним утром спустилась…

Не дожидаясь, пока служанка, рассеянно копавшаяся в моем сундуке, отыщет подходящее случаю платье, я выбежала в коридор, на ходу запахивая пеньюар. Мне хотелось как можно скорее отыскать Эмми. Мне было жизненно необходимо разделить эту радость, плескавшуюся внутри, с кем-то близким, дорогим, важным…