Вера посмотрела на Ирину, как-то, по-человечески… с зависть, сочувствием и долей восхищения.

— Ты его, и правда, любишь… похоже, он тебя тоже… — погладив свой живот, Вера как-то сникла, расслабилась и заговорила с Ириной с обреченной откровенностью, как с подругой. — Поначалу я думала, что смогу заполучить твоего мужа: соблазнить, разжечь в нем страсть, вас развести, женить на себе — соблазнить мужика ничего не стоит: редко кто отказывается от тайного секса без отношений и обязательств… особенно от минета… жены почему-то не доставляют такого удовольствия мужьям, вынуждая их получать это удовольствие на стороне, а потом сами же обижаются… но я отвлеклась… Это только по началу думала, что с ним все будет просто, пока не услышала, как он разговаривает с тобой по телефону, как волнуется за тебя беременную, пока не увидела вас вместе, с какой любовью и нежностью гладит он твой животик с ребеночком… вот тогда я поняла, что он на мне не женится — секс возможен, страсть возможна, а вот семья… он на мне не женился бы, даже если бы я родила ему сразу троих детей! Он бы их признал, содержал, навещал… но семьи у нас все равно не было бы — потому что семья у него уже есть с другой женщиной, и ваш развод ничего бы не изменил — он так и остался бы твоим мужем, любящим тебя мужчиной! Сейчас я понимаю, что не с того я начала — надо было сначала убить его любовь к тебе: подставить тебя, оговорить, подсунуть тебе любовника, заставить тебя изменить ему, и чтобы он об этом узнал — сам бы развелся, и вот тогда… Но я поспешила, понадеялась на свою сексуальность, молодость и просчиталась, хотя… Когда на следующий день он пришел на работу… я попыталась его соблазнить по полной: сняла трусы, вошла в кабинет, села на стол, раздвинула ноги… он посмотрел на мою гладко выбритую… схватил меня за волосы и вышвырнул из кабинета, пригрозив, что если я еще только подумаю о сексе с ним, он меня тут же уволит, а если попытаюсь соблазнить, вытворив что-то подобное… «отдерет, как шлюху, и задушит на этом же столе»… И я ему поверила! Посмотрела в его глаза, горящие ненавистью и презрением ко мне, и поверила — придушит без сожаления, чтобы не огорчать свою любимую женушку… Он такой же, как его отец — убьет ради сохранения семьи. Потом я узнала, что выбрала неудачное время для соблазнения — тебя в ту ночь отвезли на сохранение в больницу, и он жутко переживал: расхаживал по кабинету, орал на всех, а глаза (в отличии от того, как он смотрел на меня) были такие несчастно-виновато-растерянные… И я больше не пыталась его соблазнять, хотя слухи распространяла — долгоиграющий роман с шефом намного престижнее, чем роман с наемным работником и к тому же женатиком с детьми. Кстати, о женатике — его жена как-то нас застукала после работы в офисе — скандалила, орала, драла меня за волосы, хлестала Стаса по лицу, тот отбивался, отталкивал ее от меня… Глеб услышал, прибежал, стал разнимать, подрался со Стасом… Я убежала, Стас за мной, а твой благоверный стал Ленку успокаивать… так успокаивал, что младший ребенок у Ленки родился не от мужа… Стас тест делал — не его! Может, твоего муженька? А ты ей денежки выплачиваешь! Деткам помогаешь! Ну, не дура ли ты?

Ирина быстро сопоставила даты — три с лишнем года назад ее увезли на сохранение в семь месяцев (она хорошо помнила этот день — Глеб задержался на работе допоздна… она волновалась, а когда он пришел домой пьяный и какой-то виновато-растерянный, почувствовала, что случилось… очень нехорошее, «не простительное» — она же чувствовала его душевное состояние… но что это было она не знала, и так испугалась случившегося, что попятилась, нестерпимая боль резанула по сердцу, она закричала от боли и стала падать… Глеб бросился к ней, подхватил на руки, отнес в комнату и вызвал «Скорую», а она все смотрела на него, молчала и мысленно молила его, чтобы он ничего не рассказывал, не признавался, не объяснял, что случилось у него этим вечером, потому что тогда ей придется волноваться и плакать, а волноваться ей категорически запрещали из-за угрозы преждевременных родов и ей надо было выбирать: ребенок или «волнение из-за мужа»… и она выбрала ребенка, оставив на его совести какой-то его «грех». После этого случая она никогда не испытывала такого пугающего ее «осознания совершенного греха»… после свадьбы чувствовала что-то подобное, но не так остро-болезненно — просто сердце сжималось от предчувствия чего-то плохого… и вот только сейчас она догадалась, что тогда происходило: он ей изменял! А в тот день он изменил ей с Верой — ей «хорошо заплатили за молчание», и она просто намекала на секс с ним…

«— Не может быть! — ужаснулась Ирина своему знанию, щеки у нее вспыхнули, но она постаралась успокоиться. — Это не обязательно были измены — я же почувствовала, что он на грани жизни и смерти! Но это было совсем другие ощущения… Не ври сама себе! Он изменил тебе с Верой, она четко дала это понять — скорее всего это был минет, а «когда на следующий день он пришел на работу», и она попыталась его соблазнить по полной гладко выбритой… он вышвырнул ее из кабинета, потому что винил себя, что я обо всем догадалась, разволновалась и меня увезли в больницу с угрозой преждевременных родов… Вот за что Глеб тогда просил прощения, вот почему обещал Вере помогать с ребенком, боясь, что она расскажет мне о сексе с ней, и вот за какое молчание заплатил ей Илья Семенович! — сознание случившегося пошатнуло ее веру, но любовь тут же попыталась смягчить «удар». — Да, изменил, но раскаялся и попросил прощения, и доказал, что любит и после этого случая тебе не изменял! Почти четыре года! И ты это знаешь! И любишь его! И простила его! И он тебя любит — ты носишь его ребенка, как доказательство вашей любви!»

— После минета не забеременеешь, — усмехнулась Ирина и, услышав саму себя, поразилась своему спокойствию и сарказму, — а тебе так хотелось залететь и навечно привязать к себе богатого мужика.

— Ты знаешь?

— Да, Глеб рассказал… и про то, что ты приглашала его стать крестным отцом, поэтому он и гладил твой живот… Теперь это вряд ли случится — он не хочет иметь с тобой никаких дел из-за твоего вранья.

— Каждый выживает, как умеет!

— Ты что-то путаешь — «на чужом горе счастья не построишь!», особенно если горе ты причиняешь детям! Хорошо бы тебе это запомнить на будущее.

Но Вера это не желала запоминать, ее волновало совсем другое.

— А Ленку то он трахнул или нет? Она сказала, что трахнул — вот Стас и обозлился, а когда про ребенка узнал, то совсем головой поехал.

— Что же он другой тест не сделал — на отцовство Глеба?

— Зачем? Ленка же призналась!

— А Глеб отрицает…

— Вот теперь сама пусть и устанавливает отцовство и требует алименты с отца ребенка. А как же быть с моим ребенком? Одна я его не потяну.

— Сами разбирайтесь! Помогать я вам обеим не буду!

— Тогда я оставлю его в роддоме! И это будет на вашей с Глебом совести!

— В первую очередь это будет на вашей с отцом ребенка совести!

Ирина встала и, не прощаясь, вышла из кафе, а Вера так и осталась сидеть за столиком.

39

Всю дорогу в машине до дома Ирина вспоминала разговор с любовницей мужа… Что творилось в ее сердце! Боль, обида, ревность — все всколыхнулось и не давало нормально дышать.

Под влиянием эмоций она написала мужу сообщение:

«Пожалуйста, несколько дней не приезжай ко мне и не звони мне — хочу успокоиться, выспаться и подумать, как жить дальше» и отключила телефон.

Приехав в их коттедж и отпустив водителя, Ирина легла на кровать, накрылась одеялом с головой и тихонько заплакала…

Как тяжело взрослеть! Как тяжело осознавать, что плохо знаешь близких людей и своего любимого человека! Как тяжело прощать их «грехи», принимать это, продолжая их любить! Понимать, что твоя наивная, восторженная, всепоглощающая, первая любовь была слепа, не видя недостатки любимого, боготворя его и обожая, закрывая глаза на все его грешки и прегрешения… Как тяжело прощаться со своей первой любовью, но с высоты своих прожитых лет в браке (пять лет — это немалый срок!) Ирина понимала, что ее любовь к ее мужчине стала другой, хотя она по-прежнему самозабвенно любила мужа… ее любовь повзрослела, окрепла, а после рождения дочери стала спокойной, уверенной, хотя она по-прежнему ревновала его — он постоянно давал ей повод для ревности… ушла восторженная влюбленность, желание угождать и подчиняться, «заглядывать в рот» и зависеть от него… она замечает его недостатки, критикует, не соглашается, не хочет зависеть, но все равно она его любит — любит всем сердцем, всей душой, не представляя свою жизнь без него! И надо теперь как-то донести до мужа свое взросление, желание самостоятельности и независимости… донести, что его «ласковая, шаловливая кисулечка» выросла, стала «ласковой шаловливой кошечкой», требующей внимания по своему желанию и с этим желанием ему придется считаться…

«— «Я тебя очень люблю, Глеб! И никогда с тобой не расстанусь! Если ты сам этого не захочешь… или не сделаешь что-то такое, что я не смогу простить. Но сейчас я хочу пожить несколько дней одна в нашем доме… Мне надо успокоиться и заняться своим здоровьем и нашим малышом», — вспомнила Ирина свои слова и, немного подумав, добавила: — Мне надо время, Глеб, чтобы смириться с твоими произошедшими изменами, принять, простить, забыть… понять, что ты изменился и любить тебя, и жить с тобой дальше, и стать счастливой… вместе с тобой. «Ошибается — каждый, признает ошибки — мудрый, просит прощения — сильный, восстанавливает отношения — любящий!». Глеб, все в твоих руках — будь мудрым, сильным и любящим, и тогда наша семья станет счастливой!»